И забываю мир – и в сладкой тишине
Я сладко усыплён моим воображеньем,
И пробуждается поэзия во мне:
Душа стесняется лирическим волненьем,
Трепещет и звучит, и ищет, как во сне,
Излиться наконец свободным проявленьем —
И тут ко мне идёт незримый рой гостей,
Знакомцы давние, плоды мечты моей.
И мысли в голове волнуются в отваге,
И рифмы лёгкие навстречу им бегут.
И пальцы просятся к перу, перо к бумаге,
Минута – и стихи свободно потекут.
(Пушкин А.С. Соч. в трёх томах. – Т. 1.-М.: Худож. лит., 1985.. – С. 522)
И если у классика в поэзии возможно рождение стихов в душе – как её пробуждение, как посещение желанных гостей в виде образов, символов, мыслей, которые в душе свободно общаются, ведут себя непринуждённо, то почему это же невозможно у поэта незнаменитого? И как писал в своё время шотландский поэт Роберт Бёрнс, «знатная леди и Джуди О'Греди пред Богом равны». Марина Глебова свои сомнения и противоречивость своего поэтического поиска прекрасно описала в стихотворении «Каскадом слов – печатью и печалью…» В нём дана аналитика погружения поэта в своё сознание, открытия в нём скрытых сил. Такой процесс и означает доведение поэтического напряжения, или «поэтического зуда», до его результата – сотворения стихов. Он подобен гулу в недрах вулкана, который в конце концов разрешается извержением слов и мыслей в стихах.
Каскадом слов – печатью и печалью —
То очарована, то загнана в тупик.
Давным-давно: в преддверии, в начале
Невнятность мой царапнула язык.
Слова стояли жалкою толпой,
Как нищие у царственного гроба,
И причитали, причиняя боль,
И требовали милости и крова.
Уйти бы прочь, пока сходило с рук
Невежество. Но капелька отравы
Уже сковала мышцы и суставы
И до предела обострила слух.
В какой-то миг я различила звук
И паузу. Нет – брешь. Нет – интервал биенья.
Я слушала до головокруженья,
А голоса сплетались, как растенья,
И всё плотней за мной смыкали круг.
…Условность – приближение зимы.
Но за ночь безмятежной пасторалью
Она вспорхнёт на голые холмы,
Украсив их тончайшею вуалью —
Так звуки собираются в слова:
Нечаянно, негаданно, нежданно,
А там – землетрясение, обвал,
А там – мольба и вскрик последний: – Мама!
И потекло… каскад, Гвадалквивир,
Кровавый след, размытый до виденья.
Разбилась я, но ведь и ты в крови,
Поэзия, мой камень преткновенья.
(33 стихотворения, с. 19–20.)