– Присаживайтесь, я схожу на колодец и принесу воды, – Старуха отодвинула стул для Кристины.
– Мой друг может сходить за водой, – предложил я, Филипп бросил недовольный взгляд в мою сторону, но возражать не стал.
– Гостям не стоит напрягаться, – Старуха направилась к углу, где стояли пустые, ржавые ведра, и взяла одно. Филипп остановил ее возле двери.
– Нет, я вам помогу, – с этими словами Фил практически вырвал ведро у старухи.
– Колодец на заднем дворе, – едва слышно проговорила старая хозяйка и вернулась к Кристине, – Дитя прошу простить меня, но в моем доме нет ничего съестного, чтобы тебя накормить.
– Вам не стоит переживать, еда у нас есть…
Больше я не стал их слушать, вышел из дома на свежий воздух подальше от несовместимых ароматов. Дождь немного вымыл из головы дурман. Я присел на ступеньки и стал рассматривать двор. Он был окружен множеством разноцветных цветов, название которых я не знал, все цветы росли в самодельных клумбах, собранных из камней, и ничего больше, одни цветы.
«Такой двор, такой дом и ни крошки в доме… Что это? Старческая жадность или что-то другое?», – думал я.
Филипп прошел мимо меня с ведром воды, зашел в дом и вернулся.
– Странная старуха, – он сел рядом со мной и вытянул ноги.
– Обычная скупая старуха, -ответил я, пожимая плечами, – И боится нас не просто так – многие старики нас так бояться, к кому как не к ним чаще всего приходят слуги смерти.
– Костлявой больше делать нечего, как к живым старикам гонять жнецов – мертвых хватает.
– Им это не объяснишь, люди многого не понимают. Заметил, как тут тихо? Хоть бы одна собака облаяла.
Фил хмыкнул и достал из-за пояса свой горящий золотом список и стал изучать его с притворным энтузиазмом.
– Что, нашел какие-то изменения? – с издевкой спросил я напарника, когда его огоньки в глазах удивленно вспыхнули.
– Калеб, а старушка в нашем списке, – Фил озадаченно протянул мне свой список и ткнул пальцем в имя старой хозяйки, оно было первым списке, так как покойник был совсем близко, по мнению списка.
Я удивленно вскинул бровь. Старушка Анабель совсем не походила на неупокоенного. Ее жизненная черта горела над именем очень ярко. Старушке еще жить и жить.
– Этого быть не может, ей еще двадцать лет по этой земле бегать, ты сам видел! – я достал свой список, но там оказалось тоже самое, что и у Филиппа.