– Я его отвезу, – вмешалась Надия. – И за женой отвезу, и к озеру.
– За женой вези. А к озеру – нет! – отрезал отец. – Ты мне тут нужна. Он и сам справится. Видела, как он управляется с дрозами? Лучше, чем мы с тобой. Так что поедет сам. Даже и не думай ехать с ним, выгоню из дому! Мне еще с Командиром проблем не хватало!
Слава хмыкнул и спросил:
– Сейчас можно поехать к зиккуру? Отвезешь?
– Она отвезет. Собирайся! – отрывисто скомандовал Аруст. – И сразу назад. Тут ехать туда-обратно пару часов. И будешь помогать мне в лавке. А ты… я обещал тебе повозку и дрозов – ты их получишь. И продуктов. И уезжай, не мути тут воду.
– Не буду, – легко согласился Слава, встал и пошел наружу. Ему не хотелось находиться в доме, и Аруст был неприятен. И повозка его была не нужна – он задумал другое. На кой черт ему повозка, когда он может долететь до озера меньше чем за час. И вообще, на кой черт ему эти поселения? Он и без них обойдется. Все, что нужно, узнал – и пусть они сидят в своем тесном, гнилом мирке, паразитируют на Космодроме.
Через полчаса Слава ехал в повозке, запряженной двумя дрозами. Надия сидела на козлах, злющая, как черт, и молча погоняла шестиногов, злобно оглядывающихся на своих хозяев. Слава устроился позади, под навесом, сделанным из кусков корабельного пластика, и внимательно разглядывал городок, через который они проезжали, – вчера он не мог его видеть, так как лежал в телеге, укрытый пологом.
Городок как городок. Если не знать, что на другой планете, то никогда этого и не скажешь. Будто опустился на сто лет назад и находишься где-то на Земле. Провинциальный городишка, можно сказать, село. Пыльная дорога, каменные дома, выстроившиеся в ряд, телеги с ездоками, обливающимися потом на жаре. Кстати, Слава заметил одну вещь: днем жара, но ночью было очень даже прохладно. Резко континентальный климат. Но зимы, похоже на то, здесь нет вообще. Почему? Лень было обдумывать. Тем более на таком солнцепеке. Не спасал и навес: как на грех ни одного дуновения ветерка. Надия надела легкий, очень легкий сарафан, просвечивающий на солнце, а на голову – широкополую шляпу, сплетенную из какого-то растения, наподобие соломки. Славе же пришлось париться в одежде, которую изготовила система обеспечения. Штаны и рубаха были довольно плотными и плохо проницаемыми для воздуха, потому Слава обливался потом и мечтал поскорее снять эту сбрую, как только выедет из города.