– А ну как, приблизь! – Глеб всмотрелся получше и в ужасе отшатнулся. На голой земле вокруг белого мрамора, прислонившись к надгробию спинами, сидели четыре поникшие мумии. Отвисшие челюсти касались груди, туго натягивая пергаменты впалых щёк, распахнутый зев открывал чёрную нору в сухие, трухлявые недра, белесые бельма тускло мерцали в провалах глазниц, а на узком носу одного из покойников, отражая багровые блики ночного светила, сиротливо ютились очки. Затаив дыхание взирали ОППовцы на страшное зрелище. Первой очнулась Марина.
– Глеб Альбертович, Делону звонить? – задохнулась в волнении блондинка.
– Нет, Марин, что-то мне подсказывает, что это не по части наших оперативников. – озабоченно почесал бородку учёный. Потянулся было набрать цыганскую колдунью, но, как всегда, не успел.
В дверь постучали, и, не дождавшись разрешения, внутрь впорхнула Велиана.
– Вы уже знаете?! – скорее констатировала факт, чем спросила она, по глазам понимая ответ.
– Ну почему молодежи не сидится дома? Что там ещё за кладбище? – ни к кому не обращаясь проворчал Глеб, предчувствуя дорожные хлопоты, а ведь дома ждала молодая жена. – Опять какая-то мистика!
– В этом ты прав. – подтвердила цыганка. – Неупокоенный дух жаждет отмщения. Кто-то разбудил спящее проклятие.
– Подростки… – проронила Марина, поддерживая выпирающий живот. В последнее время малышка активно пиналась.
– Ты остаешься на связи. – скомандовал девушке шеф. Она и не спорила. Ну что беременной делать в лесу? Не призраков же ловить?
–Олеся нужна? – вопросительного глянул биотик. Задумавшись на мгновение, Глеб скупо кивнул. Кто знает, возможно и помощь интуита будет не лишней.
– Подхватим её по дороге. Велиана?
– Конечно, я с вами, – не колеблясь кивнула цыганка.
***
Сверкая круглыми боками под кровавой луной, чёрный фургон мчал за город, а на его передней дверце лениво подмигивал ночному светилу упитанный жёлтый клещ.
Заира глухо выла, прижимая к груди бездыханное тело.
– Девочка моя, кровиночка, не оставляй меня!
Крестьяне и дворовые, столпившись неподалёку мелкими кучками, робко поглядывали на цыганку, в страхе отводя глаза. Никто не смел ослушаться барина и пожалеть несчастную.
Просторное подворье, деревенька на пятнадцать душ, пахотные поля, богатые дичью леса и огромный двухэтажный особняк принадлежали местному помещику Старцеву Ефиму Михайловичу. Сам барин, в нетерпении теребя плётку, густо раскрашенную алым, раздраженно вышагивал перед лежащей в пыли женщиной.