Коляска подъехала к палате и остановилась – приехали! Санитарка толкнула тяжелую белую дверь. Что-то сверху над головой звонко бряцнуло и несколько раз негромко ударилось. Женщина подняла глаза и увидела на двери аккуратный блестящий номер, раскачивающийся на гвоздике, – то ли 666, то ли 999. «А мне как всегда везет! Хороший знак – ничего не скажешь!» – иронично усмехнулась про себя она. Звали ее Анна.
Твердым размашистым шагом, толкая коляску рывками, санитарка ввезла ее в палату. Перед Аней возникло пространство, в котором было четыре кровати: две справа были пустыми. Слева на дальней кровати, что у окна, лежала старуха. На ближней ко входу койке сидела полная пожилая женщина лет пятидесяти пяти, одетая в яркий халат с огромными красными маками, «рубенсовская» нога ее, свисавшая с кровати, была забинтована до самого паха. Глядя на нее, Аня невольно поморщилась.
– Здравствуйте, девушки-красавицы! Принимайте новенькую! – разухабисто завопила санитарка. «Зомби» тут же пришли в движение, вяло зашевелившись на кроватях.
– Здрасьте! – с любопытством рассматривая Аню, поприветствовала «маковая».
Аня машинально ей кивнула. Сейчас ей совершенно не хотелось ни с кем разговаривать, и было почти невозможно делать приветливый вид. Указав санитарке на свободную кровать у окна, что напротив кровати старухи, она попросила:
– Подвезите сюда, пожалуйста.
«Рикша», крякнув, послушно повиновалась. Аня, аккуратно опираясь ладонями на койку, морщась от боли, пересела из кресла. Она сразу ощутила, что под простыней лежала клеенка, заправленная поверх матраса, отчего ей сразу стало противно. Желтые ядовитые стены надавили на нее со всех сторон. Окружение вокруг выглядело до боли знакомым. Ей вспомнилось время, когда во время беременности, она лежала «на сохранении». Там было также неуютно: скрипучая неудобная койка, рядом облезлая тумбочка, большое окно напротив, белая больничная утка под кроватью, под преющей кожей спины клеенчатая ткань, которую она снимала несколько раз, но медсестры всё равно упорно возвращали ее обратно: испачкать убогий старый матрас было верхом преступления. В той больнице, как и здесь, было так же светло и пусто, до рези в глазах, до плавающих черных колечек и пятен. Аня сидела, опустив руки, и молчала. На нее накатила жуткая невыносимая тоска.