– Они маму тиранят. Велят в святилище идти, клятвы давать.
– Так она же не пойдет.
– Так они-то все равно тиранят.
– Мда, дела, – задумчиво протянул Астамур, тщательно пережёвывая пропитанный золотым мёдом кусок мягкого белого сыра. – Может, Даур своих ребят попросит, они в газете напечатают: дорогой, мол, Гурам, не переживай, всё по правилам, точно тебе говорим.
– Слушай, – не выдержал Хасик, – я, конечно, восхищён твоей выдержкой, но откуда она вообще взялась, сплетня эта?
– А, – беспечно махнул рукой молодой отец, – Асида сама виновата. Её предупреждали. А она же всё равно свое гнёт – принципиальная очень.
Хасик растерянно посмотрел на окно.
* * *
Асида уродилась вся в отца: принципиальная, честная, а главное – крайне решительная. С самого детства у неё были совершенно чёткие представления о том, что в этой жизни правильно, а что требует некоторой доработки.
В частности, в огранке нуждался Асидин брат, Шалико. Вот уж кто принимал все радости жизни с широкой улыбкой и даже там, где работы было куда больше, чем удовольствий, умудрялся создать себе атмосферу комфортного сибаритства. Он всегда был душой компаний и крайне редко – звездой партсобраний; его все любили – и он в ответ тоже всех любил. Особенно женщин. Претенденток на его внимание всегда водилось в избытке, и Шалико, движимый врождённым чувством справедливости, одаривал теплом и сочувствием всех, кто только попадал в поле его острого зрения – всех в равных долях, никого не предпочитая, дабы, не дай Бог, не обидеть остальных.
Это было, разумеется, совершенно неправильно, и Асида изо всех своих недюжинных сил пыталась брата образумить и наставить на путь истинный, на что легкомысленный Шалико, приобнимая её за плечи, разглагольствовал, что путь тот пусть и истинный, да уж больно неискренний. Искренний – это когда идёшь, куда сердце велит. Даже если оно велит каждый день новое. Ему видней. Сердцу-то.
Асида горячилась, доказывала, взывала к уму, чести и совести, но Шалико смиренно признавал, что все вышеперечисленное в нашей эпохе уже обрело своих хозяев, а ему лично достаточно ощущения нужности людям. Особенно если они женского пола.
Как ни крути, а обаяние Шалико было столь велико, что и Асида ему противиться не могла – и просто всё подряд прощала. Как и все женщины в его жизни. Все, кроме одной.