Так получилось, что я и Санька попали
под колесо безликой административной машины. Следующим утром всех
детей из приюта, в том числе нас, загрузили в плацкартные вагоны и
вывезли в другой город. Так как местные детдома был забиты под
завязку, а в приют продолжали привозить новых и новых детей.
Напрасно мы кричали, что наш папа с военными, а маму увезли в
больницу – бесполезно. Все документы и личные карточки сгорели в
машине, а кроме слов, усов, лап и хвоста, у нас ничего не было.
Таких как мы, с папами военными и мамами за ближайшим углом, был
полный вагон. Я и Сашка вцепились друг в друга как два клеща. В
приюте-распределителе я первый раз в жизни подрался, заступившись
за сестру. Потом таких драк у меня было много.
Через неделю нас перевели в другой
приют, где нам суждено было провести целый год. Год, когда главным
чувством был голод. Год, когда, чтобы накормить сестру, приходилось
драться из-за каждого куска хлеба и доказывать свое превосходство
перед другой "мелочью". Год, который я буду помнить всю жизнь.
Тогда я понял, что ближе Сашки у меня никого нет. Мы боялись
потерять друг друга. Сестренка была старше меня почти на год. Но я
был выше ее, крепко сбит и выглядел на девять или десять лет. И я
стал ее защитником. Худенькая Санька просто не могла постоять за
себя. После обстрела колонны она шарахалась от собственной тени и
пугалась громких звуков. Люди с оружием заставляли ее сжиматься в
комочек. Стоило ей пискнуть, я бросал все дела и бросался на
выручку. Через неделю я попал в банду Вадима Сухарева по кличке
Сухарь. Многие думают, что приютом управляли директор, воспитатели
и надзиратели. Ха и еще три раза ха-ха! Приютом управляли крепкие и
ушлые пацаны, сколотившие свои банды, в которых была жесткая
иерархия и беспрекословное подчинение старшему. Тот, кто думает,
что дети - это безобидные существа, глубоко ошибается.
Сухарю было шестнадцать лет. Его
банда была второй по значимости, уступая лишь кодле Абрека, в
которой верховодили "черные", так мы называли выходцев с гор.
Неделю нас продержали в карантине, после чего перевели во второй
жилой корпус. Стоило воспитателю младшей группы выйти по своим
делам, как в холле нарисовался Сухарь и тройка его приближенных.
Что из себя представляет этот мальчишка никто не знал, но по тому,
как он вел себя, многие интуитивно угадывали в нем лидера. Сухарь
прошелся по комнате "шпаны", хозяйским взглядом пробежался по
единичным личным вещам и направился к девочкам. Писк Сашки стал для
меня полной неожиданностью. Я сорвался с места, схватил стоявшую у
двери швабру и рванул к девчачей спальне. Первый сухаревец,
стоявший у двери в комнату девчонок, получил черенком в лоб и выбыл
из "состязаний". Второй успел среагировать, сбил меня с ног и
придавил коленом. Зря он это сделал, я извернулся и до крови укусил
его за предплечье. Тут же на меня навалился третий и скрутил руки.
Я рычал и пинался, но тринадцати и четырнадцатилетним пацанам мои
пинки были, что слону дробина.