Дед заметил мой нарочито скучающий
взгляд и недобро ухмыльнулся:
- Сразу видно современную молодёжь,
вас ничем не прошибёшь, - я равнодушно пожал плечами. - Вы думаете,
что я зря трачу своё время, эрги, вату и собираю разный хлам? (Да
что он ко мне привязался?) Ошибаетесь! Я не монеты собираю, я
собираю историю разных стран! Ведь каждый из этих кругляшков может
рассказать столько, что вам и не снилось!
- Дед, ты опять? - одёрнул старика
Ярослав, тот замолчал.
- А ты не перебивай старших! -
древний нумизмат отобрал у внука свою коллекцию. Из альбома выпал
пятачок, звякнул о паркет и подкатился к моим ногам. Обычный
советский пятачок, выпуска одна тысяча девятьсот шестьдесят первого
года, я нагнулся и поднял монетку.
- Иван Николаевич, а у вас есть ещё
Советские пятаки? - спросил я, судорожно сглатывая слюну,
затопившую рот.
- А вам, э-э...
- Алексей, - подсказал я.
- Алексей, зачем?
- Потому что советские и российские
деньги мне нравятся больше остальных, есть в них родной дух, - дед
усмехнулся.
- Берите, дарю.
- Спасибо, - поблагодарил я доброго
коллекционера и спрятал добычу в карман.
- Дуйте отсель, - погнал нас дед. -
Станция улетела, дайте передохнуть старику.
Действительно, свет за окном померк,
уступив место обычным солнечным лучам.
На улице, как после грозы, легко
попахивало озоном. Распрощавшись с Яриком, я побежал домой. Пять
минут и родные стены встретили своего блудного хозяина уютом и
тишиной. Скинув туфли, проскочил в ванну, ополоснул подарок
Ивана Николаевича в кипятке, медленно выдохнул и засунул пятак под
язык. Как вкусно!
- Лёш, - Санька? Она что, дома? -
Скажи мне, братец, и давно ты ешь монеты?
Вот попал, так попал. Саша протянула
на раскрытой ладони несколько мелких кусочков железа, в паре из
которых ещё можно было узнать российские десятирублёвки начала
века. Эти недоеденные "карамельки" я спрятал про запас три дня
назад и уже сам забыл о них, а Сантилла нашла.
- Лёш? - в глазах сестры
беспокойство, приятно, чёрт побери, когда за тебя переживают. Вот
так, по-доброму, по-настоящему. Санька знает, что я за неё голову
любому откручу, другой сестры у меня нет и никогда больше не будет.
Она для меня самый близкий человек и пользуется этим, зараза. -
Лёш? - повторила Саша.
Что ей сказать? Я прошёл на кухню,
выдвинул ногой из-под стола две табуретки и, плюхнувшись на
ближнюю, пододвинул вторую сестре. Саша шмыгнула носом, обошла меня
кругом и обняла сзади за плечи.