Мне давали два месяца, а я с той ночи
протянул целых пять лет, выгрызая у жизни каждый день. Да и еще
какой жизни! Я крутился как мог, из не самой умной головы вытягивая
идеи, как заработать. И как бы я ни удивлялся, у меня получалось, и
все равно богачом я не стал, да и не нужны мне были миллиарды. Да,
было сложно, и не раз я проходил по лезвию ножа, но так и не
пополнил ряды заключенных или закопанных на неприметной лесной
поляне.
Но, как говорят в народе, сколько
веревочке ни виться, все равно она совьется в плеть. Нет, я не
выздоровел, чуда так и не случилось, обезболивающие перестали
действовать полтора года назад. Но в больницу я попал только
сегодня, в парализованном состоянии, и сейчас считал последние
часы, что мне остались.
На дне рождения собственной дочери
мне стало плохо и скрутило, и в этот раз все было хуже, чем
когда-либо. Мне за прошедшие годы не раз было плохо, но как только
меня за праздничным столом начало накрывать первой волной боли, я
понял, что вот и настал мой последний час. Жаль, что омрачил
совершеннолетие своей любимой дочки.
Когда скорая доставила меня в
больницу, меня занесли на носилках в реанимацию, я еще мог говорить
и даже расписался в подготовленных на этот случай документах. Моя
жена сама принесла папку с моими документами, не зная, что в ней
лежало нотариально заверенное согласие на донорство моих органов. И
если я умру, то теперь буду уверен в том, что часть меня поможет
кому-то сражаться за свою жизнь и его схватка со смертью не будет
проиграна.
Зрение оставило меня сразу после
того, как я потерял способность говорить, но я слышал, как хлопают
двери в моей палате, до меня доносилось, как плачет где-то в
коридоре моя любимая супруга.
— Константин Иванович, вы уверены? —
спросил молодой женский голос, который мне был незнаком. — Он еще
жив и может восстановиться, да, не сразу, но при правильном
лечении…
— Любовь Викторовна, — прервал
незнакомую мне женщину голос моего лечащего врача, с которым я
встречался каждый месяц. — Он уже пять лет как мертв, и его спасало
только стремление поставить на ноги своих детей и обеспечить им
безбедное будущее.
В палате повисла тишина, и мой
лечащий врач, словно немного посомневавшись, заговорил вновь, но в
этот раз я хотел подтвердить каждое его слово: