«А хрен вам! — мысленно взревел я,
находясь на операционном столе, чувствуя, как скальпель делает свой
первый надрез. — Я сам решил, как уйти!»
Когда пелена наркоза полностью
окутала меня, я все ждал своего конца. Я мыслил и размышлял, — а
как говорил кто-то умный, — значит, существовал. И вот я вновь, как
мне показалось, стал слышать, что меня крайне удивило.
Сперва до меня доносились какие-то
шорохи, потом, как мне показалось, голоса, а потом и вовсе я начал
ощущать что-то теплое всем телом.
— Смотри, у него твои черты лица, — я
услышал нежный молодой женский голос и начал пытаться понять, с
какой стороны он до меня доносится.
— Ну уж нет, пусть он будет лучше
похож на тебя, — проговорил баритоном мужчина, чуть не оглушив меня
своим голосом. — Давай запустим свет в дом, надо чтобы солнце
увидело и приняло нашего сына.
Я услышал, как оглушительно
проскрипела дверь, почувствовал лютый холод, но и увидел
ослепительный свет. И в этом ореоле я увидел тех, кого буду всю
свою жизнь называть родителями. Зимнее солнце, что тогда слепило
меня, не приносило тепла, и как любил рассказывать мой отец, я
родился в самые лютые морозы, когда-либо приходившие в эти
земли.
— Молчун, даже мороза не боится, —
услышал я смеющийся радостный голос своего отца. — Как же нам его
назвать, Хель?
— Не в честь холода, — сурово
проговорила мама и забрала меня из рук отца, а я вновь услышал, как
закрывается дверь. — Его старшая сестра уже названа в честь
костра!
— Не костра, а пламени, — недовольно
проговорил мужской голос.
— Это не имеет значения, первенца
назвал ты, как глава семьи, но имя сына я выберу сама, —
проговорила моя мама, чей характер мне уже нравился.
— Я и не спорю с этим, — вновь
послышался недовольный голос отца, который тихо добавил: — Прав мой
отец: взять в жены воительницу не пожелаешь и врагу.
— А моя мать всегда говорила, что
северные варвары безумно тупы и прямолинейны, — мгновенно
парировала моя мама, которая, как я понял, легла на кровать, и меня
начало согревать теплом ее тела. — Но я довольна своим выбором, а
ты?
— А я счастлив! — крикнул мой отец
так, что я думал окончательно оглохну. — Хель, я обрадую отца и
дочь и скоро вернусь.
Дверь вновь впустила в дом холод на
краткий миг, и когда я смог согреться, моя мама заговорила, но уже
со мной: