Отец Никос отыскал старый проигрыватель и поцарапанную пластинку, на которой были записаны семьдесят восемь мантинад[28]. Анна даже изменилась в лице, когда их услышала, глаза ее приняли отсутствующее выражение.
– Ты должна поехать туда вместо меня, увидеть этот остров, помолиться у могилы моей матери… Помолиться за мою сестру Елену, поставить свечку за меня… Разыскать моих двоюродных братьев и сестер, они живут возле Ханьи. Эти Пападаки должны помнить меня. Полюби этот остров, пусть он станет тебе родным. Обещай это мне…
– Мы вместе поедем, мама, – прошептала ей Конни. – Когда тебе станет получше. Тетя Ли все устроит… Поездом до Италии, потом на корабле. Я отвезу тебя туда. – На маминых губах заиграла улыбка – слабая, извиняющаяся.
– Ты поедешь… А я буду уже там… Обещай мне.
– Нет, мама, mazi. Вместе, мы с тобой вместе поедем! Д я и греческий почти забыла…
– Ты впитала его с моим молоком. Он по-прежнему в твоем сердце, и однажды ты поедешь туда. Крит ждет тебя… – Чтобы сказать это, она собрала все свои силы.
Конни не могла этого слышать и выскочила из палаты. Тетя Сью нагнала ее.
– Не бойся, ей почти не больно сейчас… Она просто заснет и не проснется.
– Но я не хочу, чтобы она заснула! Она моя мама… Кто будет заботиться обо мне? Как я буду жить без нее? – рыдала Конни. – И я все знаю о тебе и о моем папе…
– Тихо! Сейчас совсем не время для этого, – шепотом остановила ее Сьюзан. – Это теперь не имеет никакого значения. Ты Уинстэнли. Мы одна семья. Мы заботимся о своих. Таково желание твоей матери. Не расстраивай ее. Не показывай ей, как ты тоскуешь. Возвращайся и попрощайся. Ей пора отдохнуть.
Но когда они на цыпочках вернулись в палату и зашли за ширму, Анны Пападаки уже не было с ними. Душа ее тихо ускользнула. Вместо нее осталась прохладная оболочка, чужая женщина с раскрытыми глазами, обращенными к окну.
Они сели, взяв ее за руки, и долго сидели в молчании, каждая в своих мыслях. Конни от ужаса не могла дышать. «Мама улетела на Крит, а меня взять забыла!»
– Она была очень хорошей женщиной, – сказала Сью, доставая цветы из стоявшей на столике вазы и укладывая их в изготовье кровати. – Покойся с миром, сестра моя…
Конни смаргивает слезы и снова осознает себя на голубой скамейке в аэропорту Ханья. Ну когда же этот самолет наконец приземлится?