Дюжина мужиков в сермяжных грязных кафтанах, суконных портах, шапках набекрень, укладывала булыжники возле свежепостроенного богатого особняка.
Наблюдал за работниками важный господин в шёлковом, расшитом серебром камзоле. Время от времени господин промакивал лоб большим, похожим на скатерть платочком и ругался.
Василий схватил Ивана за рукав, горячо прошептал на ухо:
– Вот он, Федька-то!
– Где? – заозирался Елисеев.
– Худющий такой, высокий… Видишь?
Взгляд Ивана ненадолго задержался на худом длинном человеке, ловко орудовавшем большой деревянной «бабой» в одиночку. Сразу стало ясно – силушка у него действительно имеется. Другие работники подымали инструмент вдвоём-втроём, а этот махал, будто пёрышком.
– Что будем делать?
– Сначала поговорим, а там посмотрим, – с напряжением в голосе ответил Турицын.
Длинный так увлёкся работой, что не замечал ничего вокруг. Договорившись с важным господином (это был помощник городского архитектора), чтобы тот подозвал к себе Хрипунова, копиисты спрятались за оградой, и вышли, когда Фёдор откликнулся на зов.
Узнав Турицына, беглец недобро насупил брови.
– Нашли таки…
– А ты как думал? – по праву старшего выступил Василий. – Чай, не иголку в стоге сена искать. Занятие привычное.
– И что со мной делать думаете? – ещё сильнее насупился длинный.
– К Хрущову доставим, а уж он и порешает.
– Давайте договоримся – вы меня не видели, я вас знать – не знаю. Разойдёмся, как в море-окияне корабли, – предложил Хрипунов.
– Не пойдёт. Нам без тебя возвращаться не след. Шёл бы ты, Фёдор, с нами, подобру-поздорову, а не то…
– Что? – Хрипунов угрожающе повёл мускулами, и голос Турицына сразу убавил в твёрдости.
– Не дури, Федя. Тебе же лучше будет.
Глаза Хрипунова налились злобой, он с силой оттолкнул от себя копииста:
– Брысь отсель!
Турицын, не устояв на ногах, повалился задом прямо в грязь. Помощник архитектора опасливо отскочил в сторону (а ну как подвернётся под горячую руку!). Рабочие, побросав кирки и лопаты, исподлобья наблюдали, не вмешиваясь.
Хрипунов развернулся и размашисто пошагал по улице, даже не оглянувшись. Турицын беспомощно поводил глазами по сторонам, убедился, что подмоги ждать неоткуда и, кряхтя, встал. Вид у него был как у побитой собаки.
Иван, которому надоело оставаться безучастным, решительно двинулся за Хрипуновым.