.»
Какое же тогда будущее ожидало ее? Новый мир? Новый храм? Калиса и не думала противиться воле отца. Она была готова принять все обязанности, которые возложит на нее Анреншен. Но она солгала бы самой себе, если бы стала отрицать, что желание сестры увидеть Йослинду не заразило и ее. Вот почему она не смогла ни о чем рассказать настоятелю. Вот почему до сих пор хранила все в секрете.
Внезапный порыв ветра пригнал свинцовые облака. Калиса поежилась от холода и вернулась в комнату. Взгляд жрицы упал на секретер, и утренняя тревога нахлынула с новой силой. Она подошла к шкафчику и открыла его. Та суми была права: к свиткам давно не прикасались, и их покрывал толстый слой пыли. Но именно из-за этого Калиса и использовала секретер в качестве тайника.
Она взяла один из манускриптов и слегка потрясла. В руку выпала небольшая стопка бумаг, перевязанных кожаной тесьмой. Листы давно пожелтели от времени, края их были обуглены. Калиса в который раз вгляделась в непонятные письмена.
– Что же ты хотела мне этим сказать? – прошептала Калиса, нахмурившись.
Глухой раскат грома вырвал девушку из мрачных раздумий. Она поспешно вернула бумаги обратно, надеясь на то, что после утреннего инцидента боязливые служанки еще долго не подойдут к злосчастному секретеру.
Глава 3
Если верить документам из архива, храмовый комплекс построили около трех сотен лет назад. И кем бы ни был его архитектор, он спроектировал все таким образом, чтобы никто не смог проникнуть в здание незамеченным – легче пробраться в королевский замок, чем в обитель Анреншена. Принцу Адирису потребовалось немало времени, чтобы досконально изучить планировку комплекса и его внутренние распорядки, прежде чем рискнуть пробраться туда.
Всю необходимую информацию он получил от своих верных шпионов. Они же донесли, что в храме уже давно творилось что-то неладное. Все началось с внезапной кончины старшего хрониста в прошлом году. Тар-атуа публично объявил, что летописец сильно захворал и, несмотря на усердные молитвы за его здравие, вконец исчах за считаные дни. Верховному жрецу, конечно, не перечили, но знающие люди шептались меж собой о том, что хронист до последнего дня своей жизни был крепок как мул. А кое-кто даже уверял, что видел на теле покойного раны, которые могли оставить лишь острые клинки, а не таинственные недуги.