На границе Корпонии, где она одним боком соприкасалась с Ольвезией, Эмме даже удалось совершить нечто вроде подвига. Проезжая по старому мосту, переброшенному через лесную речку, она встретила мельника, чья повозка угодила задним левым колесом в дыру между бревнами. Вытащить повозку толстяк не мог, да и у лошади не хватало для этого сил. Увидев подъезжающего «благородного господина», как бедолага сразу окрестил Эмму, мельник кинулся под копыта Буцефала. Тот едва от страха не сиганул вместе с наездницей прямо в реку. Эмма успокоила животное, после чего взялась за успокаивание мельника. Из его бессвязного бормотания мало что можно было понять, но Эмма и так все видела. Спешившись, она подошла к повозке. На ней громадной пирамидой, перевязанной веревками для крепости, высилась гора мешков с мукой.
– Я помогу… – сказала Эмма, то есть Седрик, весьма щуплый на вид странствующий студиозус. – Но придется поднатужиться.
– Ага, – сказал мельник.
– Так, вы беритесь с той стороны.
– Я пробовал, господин, не получается.
– Но вместе лучше, да? – Седрик улыбнулся, тут же став серьезным. Сдвинул брови, сплюнул под ноги, чтобы развеять сомнения, если таковые были, в своей мужественности.
– Скоро сюда придут разбойники, – сказал толстяк. – Обязательно! На той неделе целый караван ограбили! Горе мне! Надо было ехать в объезд! Проклятый мост! Уж лучше бы тролль под мостом жил.
– Почему лучше? – с удивлением спросила Эмма.
– Тролль бы держал мост в хорошем состоянии, – ответил мельник, не понимая, как можно не знать таких элементарных вещей.
– Но тролли – злые и страшные.
– Кому как. Я больше боюсь разбойников. Тролль что? Ему заплатил и езжай себе, а разбойник не только все отберет, но и еще ножичком по горлышку съездит, и поминай как звали. Не знали, благородный господин?
Благородный господин не знал, но не показал вида. Эмма указала толстяку, за какую часть телеги ему лучше взяться.
– На счет три тянем вместе.
– Ага, – кивнул мельник.
Принцесса схватилась за край борта рядом с провалившимся колесом.
– Раз, два, три…
Они потянули. Эмме пришлось сделать вид, что повозка чудовищно, просто невозможно тяжела, хотя это было не так. Больше сил уходило на то, чтобы притвориться. Задняя часть телеги начала подниматься. Мельник пыхтел, обливаясь потом, но его лицо выражало крайнее удивление. Он чувствовал, что груз поддается его усилиям.