Дом его был скромен даже по афинским меркам. Стоял он на немощеной улице, неподалеку от городских ворот, ведущих к морю. По мере того как Фемистокл поднимался по каменистым склонам холма, перед ним постепенно вырисовывались очертания города: беспорядочно разбросанные дома с плоскими крышами – всего-то тысяч десять, наверное; это монотонное пространство рассекали кривые проулки, сбегающие к просторной агоре – рыночной площади и общественному центру города. От печей, гончарных кругов, кузнечных и литейных горнов поднимался дым. Вокруг лавок и домов змеей извивалась городская стена из обожженного кирпича на каменной основе. В центре возвышался Акрополь – афинская цитадель.
Афины в те времена были провинцией. Многие города-государства превосходили их военной силой, религиозным значением, масштабами торговли. Искусства и науки процветали повсюду, но Афины не могли похвастать ни знаменитыми памятниками, ни сколько-нибудь значительными философскими школами, ни остроумными инженерными решениями, ни скульптурами, известными многим. И даже храмы Акрополя уступали сходным сооружениям в других городах и заповедных местах. Но при всем при том перед внутренним взором Фемистокла вставало видение Афин, поднимающихся над всеми соперниками. «Я не могу настроить арфу или сыграть на лире, – говаривал он, – но я знаю, как превратить городок в великий город».
Насчет того, что наверх дорога ведет тяжелая и скользкая, иллюзий у него не было. Из сплоченных рядов афинян с голубой кровью на него посматривали как на чужака и выскочку. Его отец Неокл был не особенно богат и не особенно известен; мать даже не была гражданкой Афин. Когда Фемистокл был молод, отец брал его с собой прогуляться по берегу моря в надежде убедить сына не заниматься политикой. Они подходили к месту, где догнивали триеры, вытащенные некогда на сушу и брошенные там. «Взгляни! – говорил Неокл, указывая на обнаженные скелеты кораблей-сирот. – Видишь, как люди обращаются со своими вожаками, когда в них отпадает нужда».
Фемистокл добрался до вершины Пникса, холма, где происходило собрание и откуда открывался вид на Аттику, эту территорию города – государства Афины. Вокруг расстилалась равнина – плодородные поля, обрывающиеся прямо у городских стен. Окружающие равнину горбатые холмы были покрыты лесом либо шрамами каменных карьеров. С южной стороны на берег набегали волны Фалеронского залива, а дальше – открытое море. Больнее всего Фемистоклу было видеть незаконченные портовые постройки Пирея, расположенного в четырех милях отсюда к юго-западу, лицом к острову Саламин. Город начал расти на этой каменистой, мысом вдающейся в море площадке еще десять лет назад по рекомендации самого Фемистокла. Он считал, что эти стены превратят Афины в крупную морскую силу и защитят граждан от неизбежного, по его мнению, иноземного вторжения.