Неразборчивый отклик из комнаты Андрей решил считать приглашением, толкнул дверь и вошёл.
Васильев стоял возле окна и, казалось, вглядывался в пейзаж. На визитёра он внимания не обратил. Беланович подошёл ближе, протянул руку, чтобы тронуть хозяина комнаты за плечо и остановился. Нет, вовсе не заоконная картинка занимала художника, глаза его были плотно зажмурены, а по щекам катились слёзы.
– Корнелий, – негромко окликнул Андрей.
Тот вздрогнул, открыл глаза и непонимающе посмотрел на гостя.
– А, это ты… – Корнелий шмыгнул носом, вытянул из кармана платок, вытер лицо и попытался улыбнуться. Получилось плохо. – Проходи… впрочем, ты уже прошёл. Ну, тогда присаживайся. Я могу чем-то помочь?
– Можешь.
– Чем?
– Так вышло, что городская стража сюда доберётся только к концу дня. Они попросили нас с Леной пока… заняться телом и поговорить с присутствующими, расспросить о Стелле. А кто ж её знал лучше, чем ты?
– Тело, да… – он глубоко вздохнул и кивнул. – Наверное, надо перенести куда-то.
– Мы это уже сделали. Ты мне расскажи о ней, пожалуйста, какая она была – Стелла Гогнадзе?
– Вообще-то не Стелла Гогнадзе, – улыбка у художника вышла уже лучше. – Сакварела Гогнадзе по паспорту, или Стелла Горская – по псевдониму. Она смешная такая была, ей не нравилось имя «Сакварела», казалось… деревенским.
– А по-моему, красиво… – осторожно поддакнул Андрей.
– И мне так казалось. Но ей хотелось чего-то необыкновенного, вот и стала называться псевдонимом всегда, а не только на сцене.
– На сцене? – Андрей удивился. – Она была актрисой?
– Ну, не совсем. Она считала себя больше чем актрисой, Стелла ставила иммерсивные спектакли и сама в них участвовала.
Тут Беланович с трудом подавил вздох: словом «иммерсивный» модно было называть всё что угодно, от ресторана до циркового шоу.
– И как, успешно?
– О да! – с гордостью кивнул Корнелий. – Знаешь, что написал о её спектакле обозреватель одного журнала? «Прекрасный вечер в аду, нужно только привыкнуть», вот как!
– То есть, её спектакли всем нравились?
– Ну, не всем… Это были такие… провокации, понимаешь? И уходил кто-то, и гадости писали. Пару раз даже в суд подавали за… как это… «унижение достоинства разумного», вот.
– В суд, – задумчиво повторил Андрей. – Случаем, не Левинсон дело вёл?
– Ну что ты, куда нам до таких высот! – Корнелий хохотнул. – Чтобы нанять милейшего Льва Борисовича, надо быть очень богатым. Или расплачиваться иным способом.