– Прошу прощения?
– В общем… – Реджина чуть подалась вперед, чувствуя, как пот струится по ложбинке между грудями. Ее дыхание стало прерывистым, а обутая в туфельку нога принялась отбивать быстрый ритм по деревянному полу. Реджина нервничала так сильно, что, сама того не желая, выпалила: – Я могу заплатить, если хотите.
Брови Даффина сошлись на переносице.
– Заплатить мне? Но за что именно?
О боже. Она окончательно все испортила. Реджина уже начала подумывать о том, чтобы выпрыгнуть из окна, вот только ничем хорошим это не закончится. Она наверняка подвернет ногу и испачкает платье. К тому же это будет не только проявлением трусости. Как, скажите на милость, она будет смотреть этому мужчине в глаза при очередной встрече? А таковая непременно случится, ведь Даффин дружит с Марком и Николь.
– Простите. – Реджина сделала глубокий вдох и заставила себя начать снова. – Позвольте мне все объяснить.
Даффин откинулся на спинку кресла, и в его взгляде вспыхнуло неприкрытое любопытство.
Реджина прижала руку к животу, чтобы унять устроившие дикую пляску нервы.
– На свой тридцатый день рождения – вернее, перед ним – я решила, что должна… что хочу… – Ее лицо обожгла краска смущения. – Освободиться от своей… – Она посмотрела на Даффина не в силах произнести вслух слово, застрявшее в пересохшем горле.
– От вашей… – подсказал Даффин, по-прежнему не сводя прищуренных глаз с посетительницы.
– Девственности, – выпалила Реджина и, схватив со стола стакан, сделала неприлично большой глоток бренди, однако тотчас зашлась в кашле.
Когда же она наконец справилась с кашлем и подняла исполненный муки взгляд на Оуклифа, то увидела в его глазах удивление и еще что-то, очень похожее на… интерес? Ослабив узел галстука, Даффин открыл рот, чтобы что-то сказать. Закрыл его и открыл снова. Наконец слова все же слетели с идеально очерченных губ:
– Полагаю, я верно понял то, что вы сказали. И все же мне хотелось бы в этом убедиться.
– Понимаю, – кивнула Реджина.
О, ну почему бы ему не намекнуть, хотя бы слегка, как он воспринял ее слова? Однако лицо Даффина приняло прежнее бесстрастное выражение.
Склонив голову набок и проведя кончиком пальца по ободку стакана, он произнес:
– Я вас услышал, но, ей-богу, не понимаю, какое отношение это имеет ко мне.
Реджину не покидало ощущение, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Нет, ей просто необходимо все объяснить.