Передышки на осмысление мне не дали, на тропе появился подраненный Рупрехт. Упорный ты парень!
Увидев меня, он зашипел от злости и выплюнул:
– Scheisse… Mistkerl!
– Fick dich ins Knie! – выдал я из своего словарного запаса и добавил на родном, красноречиво показывая рукой вниз: – Там твой дружок валяется, падла! Под обрывом! Смотри, камр-рад!
Рупрехт понял.
Больше мы ничего сказать друг другу не успели.
Резко изменившись в лице – чувак даже побледнел, – он подошёл к краю обрыва и заглянул вниз. В этот момент я с размаху ударил его дурацкой палкой по груди – да пробью тебя наконец-то, сволочь такая, или нет?!
Палка легко раскололась на две части, будто стукнула по камню, а не по живому телу.
Он заорал, и я заорал. Немец кричал не столько от боли, хотя было видно, что и такой удар его потряс, сколько же можно по одной точке получать! Он вопил из-за страха за любовника. Я же ревел от ярости! И почти сразу, подскочив вплотную, воткнул зажатый между пальцами короткий клиночек тычкового ножа ему в шею, стараясь успеть резануть вбок. Немец помог – дёрнул головой – и сразу захрипел, успев-таки машинально махнуть клинком, незряче, – просвистело над головой! Протолкнул клинок глубже, костяшки пальцев облило горячим и влажным.
Есть!
Я выдернул и ткнул снова. Хотел ударить в руку с ножом, но разум уже сбоил – опять в шею, зачем! Никогда не думал, что учиню симметричный бой на таком гротескно неравном оружии! Рупрехт выронил страшный нож и захрипел ещё громче. Глаза выкатились, глядя на меня с ненавистью и одновременно с безмерным удивлением.
– Вниз, сука, давай! К другу! – Я схватил его за ворот рубашки и поволок к обрыву Чисто на адреналине, ибо ощущения были такие, что тяну малолитражку.
– Лети!
Чёрненький свалился. Только улетел он недалеко, сумев зацепиться ногой за изогнутый корень, вылезший из земли. Нет, ну что за день такой! Я высоту особо не уважаю, но делать нечего – полез вниз, отчаянно боясь сорваться. Вот и вражеская подошва со сложным рисунком протектора. На тебе по пятке!
Схватившись левой рукой за ствол, я матерился в голос, что-то орал, пинал и пинал, вышибая противника в объятия гравитации.
– Да лети же ты!
Сук дрогнул, выпуская конечность, подошва исчезла. И опять без крика.
Я сидел на земле и трясся, чувствуя, что вот-вот обмочусь…