Спустя минуту Чис, радостно поигрывая ножом, протиснулся сквозь плотный кружок разгорячённых только что состоявшимся задержанием бандитов и нагнулся к вывалянному в пыли человеку.
– Не понял, – проговорил он ошеломлённо.
– Вот… – сказали в ответ. – Помяли, правда.
Хотя лицо поверженного в прах и было окровавлено, однако он разительно отличался от круглоголового и коренастого Колобка.
– Где Колобок? А это что такое? – Чис указал на парня, который, всхлипывая, размазывал по лицу кровь и сопли. – Кто это?
– Да мы не знаем… Велели ж… – отвечали ему.
– Кто велел? – недоумевал Чис.
– Ты же кричал.
– Я Колобка приказал задержать, упыри! Где Колобок?
А Колобок был далеко. Он ехал в синей «Ладе» девяносто третьей модели и посекундно оглядывался. Кажется, он спасся. Но что же дальше? Его будут искать. Все его адреса известны коллегам. Куда ж податься? Может, вернуться? Ведь нет же за ним вины! Но пока разберутся, останешься без ушей, а то и без чего другого, не менее необходимого в повседневной жизни крутого братка.
Цель простенькая – выжить
– Чис, чего ты нам впендюрить тут пытаешься? Ты за кого нас держишь? – зло проговорил Испанец и повернулся к Пушкину, ища поддержки.
– О, времена куртуазные наши! – с пафосом воздел кверху руки Пушкин. – Я знаю, чем накормить народ. Но это он жрать не будет. Рекламная служба русского радио.
– Да, мы это жрать не будем, – подтвердил Испанец угрожающе. – Придумать больше ничего не смог? Балкон, простыни… Совсем наглость потерял?
– Да человек десять моих ребят – живые свидетели! У любого спросите – подтвердят. В машине трое. Позвать? – кипятился Чис.
– Они подтвердят, не шомневаемша, – сказал двухметровый громила Юра Шипунов по кличке Шепель. – Пока живые.
– Угрожаешь? – мгновенно начал заводиться Чис.
– А ты как думал? Комар в жаконе, между прочим. Ответить придётша.
– Насчёт Комара вам сказали!
– Такая же туфта, как и Мозгун, убегающий из собственного дома по простыням, – заявил Испанец.
– Я сказал – Мозгуна похитили. И повторяю – Комара не трогали, босса похитили. Кто – я узнаю, – отрубил Чис, затем встал и ушёл.
– Моя ладонь превратилась в кулак, – пропел Пушкин и с улыбкой потряс небольшим костлявым кулачком.
– Лечить надо вшю компанию, – заключил Шепель, опуская на столешницу огромный кулачище и зло глядя вслед Чису. – Шобираем толковище и решаем.