И Чис пьяно и нагло ухмыльнулся.
– Иди сюда, Мозя, садись, – распорядился он. До этого момента подобной фамильярности в отношениях с Мозгуном Чис никогда себе не позволял. Он и Мозей-то его ни разу прежде не назвал – всё только «шеф», «босс», «патрон» да ещё по имени-отчеству. – Садись давай, садись. Перетереть надо.
Мозгун повиновался.
– Мозя, мы попали, – улыбаясь, сообщил Чис. – Мы попали по-крупному. Чья вина, спросишь? А это, я тебе скажу, не имеет значения. Главное, что ты не смог отмазать себя от этого мокренького дельца. Я Комара имею в виду. И приняли мы их не по рангу. В обиде они ушли, опущенные, ха-ха, они ушли. То бишь – злые.
– Объяснил же, что заболел, – пробормотал Мозгун.
– Плохо объяснил. Иначе не обозвали бы тебя презервативом использованным.
– Они так назвали? – удивился, словно впервые услышал, Мозгун.
– Точно так.
– И что же теперь? – сквасил лицо Мозгун.
– А выход один, – развёл руками Чис.
– Война? Со всеми?
– Мне нужны полномочия. А сам можешь залечь поглубже и продолжать сопли по роже размазывать. Кстати, не ожидал от тебя такого прикола. Как это ты с катушек-то слетел? Признаться, за взрослого держал.
Мозгун потупил взор и ничего не ответил. Что тут объяснишь? И зачем? Имеет значение лишь сам факт, а не каким образом и почему подобное приключилось.
– А ты… никому не скажешь? – робко поинтересовался Мозгун.
Чис пожал плечами и нагло ухмыльнулся. Мозгун опустил голову. Он сейчас хотел только одного – свернувшись клубочком, прижаться к тёплой постели и тихонько поплакать. Поплакать, а потом уснуть. Уснуть, чтобы завтра проснуться здоровым, сильным, решительным и суровым до беспощадности.
Но и утром значительных улучшений в состоянии Мозгуна не произошло. Разве что слезливость по вытрезвлении пропала. Закрывшись, он сидел в своей спальне и прислушивался к звукам за дверью. Он боялся их, этих звуков, которые издавали настоящие бандиты. Особый ужас наводил на Мозгуна время от времени раздававшийся за дверью смех, то одиночный, то многоголосый. Его подчинённые собрались воевать, то есть убивать врагов и подвергать опасности собственные жизни, а сами порой ржут, словно отвязные подростки над пошлыми анекдотиками.
Скоро захотелось есть. Мозгун тщательно обыскал спальню, однако, кроме окаменевшего огрызка пиццы, ничего съестного не нашёл. Надо было вчера, когда, произведя несколько звонков и дав необходимые указания, Чис угомонился и прилёг на диван в гостиной, податься на кухню и натащить жратвы. День, глядишь, и продержался бы.