Подумать только, наши отцы проехали полторы тысячи километров ради того, чтобы сменить одно предместье на другое…
– Приятно было повидать тебя, Дарио… Но мне пора возвращаться…
– Ashpet’o! Ты можешь немного ashpetta, почему мне надо с тобой поговорить.
По-итальянски «почему» и «потому что» обозначаются одним и тем же словом. Если Дарио и случается употребить правильно грамматику, то обязательно не в том языке.
– Ты мне нужен, Анто, почему ты делал gli studi[3], а я gli studi не делал. И ты ходил в большие школы там, в Париже. Ты ведь intelligento…
Плохо дело. Если уж Дарио называет меня умником, значит точно за дурака держит. Да еще эти «большие школы». А было-то всего два одышливых курса на факультете, после которых я как миленький побежал на биржу труда. Так-то вот.
– Анто, ты должен мне написать красивое письмо, очень чисто.
– Куда?
– В Италию.
– У тебя там еще кто-то остался?
– Пара друзей.
– Ты же по-итальянски говоришь лучше меня. Я все уже позабыл, а твои друзья наверняка говорят на диалекте, а писать на диалекте – сущее мучение. Попроси лучше моего отца. А то старик что-то скучает, может, это его развлечет немного.
– Нельзя. Я уважаю lo Cezare, он спокойный, но я не хочу дать ему думать… и хуже. Я уже девять дней жду, когда ты пройдешь. Девять дней. Ты единственный, кого я могу попросить. L’unico.
Неопровержимый довод. Но я не слишком это ценю. Я не прочь быть для кого-то единственным, но вовсе не для типа, с которым, надеюсь, никогда больше не столкнусь. Хотя, если он ждал меня целых девять дней, это может означать, что я и впрямь такое редкое существо. Но это может означать также, что в этом деле нет и тени спешки.
– И о чем письмо?
– Бумага и конверт у меня есть, надо только марку купить в табачной лавке. Если хочешь, я тебе заплачу. По часам.
– О чем письмо-то?
– In mezzo alla strada?
Прямо посреди улицы? Ну да, в конце концов, он прав, мы действительно стоим посреди улицы, которая ведет к автобусной остановке и проходит также мимо табачной лавки. В жизни никогда больше не зайду в эту лавку. Но я знаю, что Дарио в нее еще заглядывает.
– Куда пойдем? – спрашиваю я.
– Только не ко мне. И не в al tabaccho, слишком много народу. Я сяду в автобус. Поедем к тебе, в Париж.
– Нет.
– No?
– В следующее воскресенье я опять приду.
– Слишком поздно. Писать надо прямо сейчас. А твоя мать говорит, что ты не приезжаешь, даже когда она готовит