– Да, конечно, – сказала Эля, просто чтобы что-то сказать. Её всегда удивляла эта барская простота: «Получите, конечно, мало»… Вот зачем она это сказала?! Я же ногу сломала, а не в уме повредилась! Или Марина думает, что я сломала ногу, свалившись с Луны, и теперь жду чудес – повышения зарплаты на больничном?!
– Поправляйтесь, мы вас очень ждём, – закончила директриса, сделав ударение на слове «очень».
Елена Борисовна работала педагогом по изобразительному искусству в художественной гимназии, гордящейся своими строгими стандартами обучения. Приближались экзамены, и Элька понимала, что «выбрала» для «больняка» самое неподходящее время. Учителя работали строго по графику, заявления на отпуск писали заранее, замещать коллег обычно никто не хотел.
Элька посмотрела на свою ногу в лангете, как-то отстраненно лежащую рядом на кровати. Удивительно, как не замечаешь части своего тела, пока они не заболят… «Чёрт! – подумала Элька, – зачем я пошла на эти дурацкие танцы! Вспомнила детство! На фиг эти флэшбеки?! Кому они нужны? Когда я уже повзрослею, действительно?!»
Первый поход в туалет по сложности хотелось сравнить с покорением полюса Земли. Нога не болела, потому что Эля не наступала на неё, а прыгала. Добравшись до постели, женщина какое-то время отдыхала от похода, но затем лежать ей стало скучно: «Не может быть, чтобы я не смогла дойти до кухни и сварить себе кофе! Да хоть ползком!» Ах, да… Только сейчас она вспомнила, что где-то в коридоре стояли выданные напрокат костыли.
«Сначала кофе, потом все остальные дела», – строго сказала она внутреннему бухгалтеру, занудно канючащему в голове: «И на что мы теперь будем жить…?»
Эля осваивала костыли. При переправе по коридору в глубинах шинированной ноги появилась ноющая боль, держаться вертикально больше помогали стены, чем эти ходули в подмышках. Когда миссия была выполнена, а Элька села на стул, пристроив пострадавшую конечность на соседнем табурете, в кармане халата зазвонил телефон. Это был её вчерашний герой, «мужчина в сером» Виктор. Эля всегда ощущала переход к разговору с другим человеком, как ступеньку, которую надо увидеть издалека, подготовиться, и … всё равно неудобно. «Алло. Да, здравствуйте… Как у меня? Да, нормально. Нет, Виктор, помощь не нужна, справляюсь, мне сын помогает. Спасибо, что беспокоитесь. И ещё раз спасибо вам за вчера». Эля всем телом чувствовала неудобство этого разговора. Её удивляла эта его уверенная и спокойная манера, она даже казалась ей немного угрожающей. «Почему он так настойчив? Разве не было видно вчера по моему лицу, что он мне не понравился и что мне просто неловко ему отказать? Странный какой-то… Совсем, что ли, гордости нет?» Что-то мешало Эле сказать напрямую: «Виктор, я благодарна вам, но извините, вы не в моём вкусе, поэтому я не вижу смысла терять наше с вами время. Не звоните мне больше». Что-то мешало, впрочем, как и всегда. «Хорошо, я позвоню вам, если что-то будет нужно. Обещаю, – без зазрения совести соврала Эля. – Да, можете позвонить попозже, конечно. До свидания!» – частила она в телефон, лишь бы побыстрее закончить разговор.