* * *
Я двигался по бесконечно длинному темному коридору, пытаясь найти Сесиль. Открывал двери палат, но никого не видел. Кое-где стены были в крови. Жуткие крики страдальцев вели меня по пустынному лабиринту коридоров и лестниц и стихали, как только я останавливался, чтобы определить, откуда они исходят. Я задыхался от омерзительного запаха и вдруг с ужасом заметил, что испачкал руки в дерьме. Мимо, не заметив меня, прошел ошалевший от боли человек – ему оторвало руку до самого плеча. Сесиль кричала и звала, а я не мог ее найти. В глубине коридора я заметил зеленоватый свет – там был пожарный выход – и побежал туда в надежде на спасение. Чем быстрее я бежал, тем дальше отступал свет. Я слышал зов Сесиль, но не понимал, откуда он. Наконец я добрался до выхода, толкнул дверь, собираясь выскочить, и тут гигантская рука схватила меня за плечо и встряхнула. Я вздрогнул и резко распрямился, стряхивая остатки сна. Молодой врач смотрел на меня, вопросительно вздернув бровь:
– Мсье, мсье… Ваша подруга жива. Пока.
– Что с ней?
– Она приняла столько таблеток, что и слон бы свалился. Мы промыли ей желудок. Когда она проснется, проведем обследование.
– Ей что-то угрожает?
– Она чувствует себя как нельзя лучше.
– Можно мне к ней?
– Нет. Она спит. Приходите завтра.
– Я не уйду, пока не увижу ее!
Врач тяжело вздохнул, давая понять, что зачислил меня в разряд «доставал», повернулся и, не сказав ни слова, пошел по коридору. Он придержал створку автоматической двери, чтобы я успел пройти, и кивком указал на дверь палаты. Кроме Сесиль, там было еще пять женщин. На соседней кровати бредила и заговаривалась старушка. У Сесиль было умиротворенное лицо, дышала она тихо и ровно. В правую руку была вставлена игла капельницы.
– Когда она проснется?
– Ближе к полудню.
* * *
Домой я пришел в четыре утра. Позвонил, дверь распахнулась, и стоявший на пороге папа крепко обнял меня:
– Как ты, мой милый? Все в порядке?
Мама забросала меня вопросами. Откуда я явился? Что делал? Отдаю ли себе отчет в том, как она волновалась? Чем она прогневала Бога, что Он наказал ее такими сыновьями? Папа велел ей замолчать и оставить меня в покое, но она не унималась и все говорила и говорила как заведенная. Почему я ушел? Я был один? С Франком? С Сесиль? Зачем она звонила? Что произошло?