– Не против.
– Прекрасно.
Его свободная рука ловко проскользнула под локоть девушки; та опешила, резко повернув голову к нему и устремив взгляд прямо в глаза. Луках усмехнулся.
– У вас, мисс Донамси, на редкость завораживающие глаза. Такие же завораживающие, как и ваша внешность. Вы точно не актриса большого театра? – комплименты выше всяких похвал, ничего не скажешь.
– К сожалению – а может, и к счастью, – нет, – Фина сделала первый шаг, повела за собой.
Как много звезды могут видеть? Как много они видели за свою невероятно долгую жизнь? Как много тайных желаний, признаний, молитв слышали? Какого это – быть одиноким всю свою вечную жизнь, наблюдать за теми, кто вне твоей досягаемости? Звёзды всегда одиноки – помнила Фина, и, кажется, эта фраза слишком сильно отпечаталась в ее сознании. Да, одиноки. Только она не звезда. Нечто более близкое, более досягаемое, нежели эти огромные шары, но всё равно такое же одинокое.
– Кем вы работаете, мисс Донамси?
– Фина, – напомнила девушка и ответила. – Я бариста, – она держала его под локоть, шла рядом, смотря перед собой, в то время как парень то и дело переводил на нее взгляд. – Знаете, рядом с площадью, где вы играете, есть кофейня «Кофе & тоффи».
– Да, что такое слышал, – протянул он.
– Ну, вот, я там и обитаю.
– Интересное место. Что вас вынудило пойти в кофейню?
То, что больше никуда не взяли?
– Захотелось, – Фина прикусила язык, чтобы успокоить себя.
– Это прекрасно, что вы пошли туда, куда вам хочется. Я загляну к вам, если вы не против, – как будто это его остановит. Лукас выдержал короткую паузу. – А я нигде не работаю. Так неудачно выходит, вот и играю на улице, лишь бы хоть что-то перепало от этого бренного и жестокого мира.
– Думаю, у вас получится найти своё место, и вы встанете на ноги, – девушка ободряюще улыбнулась, хоть Фридеральд ее улыбки и не видел из-за разницы в росте. А может, и увидел.
– Благодарю вас за поддержку, мисс Донамси.
Всё такой же разговорчивый и совсем не слушает ее просьб. Фина. Просто Фина.
Небоскрёб возвышался над городом, следил за всей жизнью целые сутки и отражал своими огромными окнами ночное небо. Одинокие звезды уже рассыпались по чёрному полотну ночи, будто белый сахар на скатерти, который забыли стряхнуть. И лишь бледная Луна, тоскуя по чему-то своему, медленно-медленно плыла по небосводу.