– Осторожней!
Из-под потолка раздалось недовольное и неразборчивое бубнение:
– Чего-чего? -переспросил Сергей, нахмурив брови и грозно взглянув наверх.
– Ничего, -с неохотой ответил верхолаз и затих, очевидно обидевшись.
– Ты, блин, смотри у меня!..-незлобно пригрозил тому Сергей и поглядев на нас с Виктором чуть не подавился со смеху, тщательно сдерживаясь, чтобы не выдать своих чувств и приложив свой палец к своим губам. Мы еле сдержали приступ хохота, закрывая рты…
Там нас подержали где-то около двух недель, очевидно формируя группу, для дальнейшего этапирования и ожидая соответствующей даты. Нас практически никто не беспокоил и мы могли делать почти всё что угодно, в разумных пределах, конечно. Даже могли устроить себе дневной сон, не страшась понести за это наказание, чего нельзя было сказать о Глазове. Сначала мы опасались спать днём, а затем, когда поняли, что за это наказания не последует-уже спали в открытую. Никаких хлопот надзирателям наша камера не доставляла и нас не трогали, лишь проводили соответствующие проверки и кормёжку, согласно внутреннему тюремному расписанию. На удивление даже никто не визжал истошным и истерическим криком на продоле типа: Подъём! -или-Отбой! Однако и на прогулки нас тоже не выводили, хотя мы от этого особо не страдали. Окно было довольно просторным для тюрьмы и не забитым с улицы-так что мы могли видеть небо через решётку и небольшой ряд колючей проволоки, очевидно тюремное ограждение. Больше увидеть ничего не удавалось. Свежий воздух бесприпятственно поступал к нам и мы уже не задыхались от паров собственных тел и табачного дыма, хотя и было очень жарко-подходил конец августа.
В целом, если не считать напрягов с передачами и наших понемногу иссякающих запасов, казалось, что мы ещё и неплохо сидим. Некоторые даже умудрились поправиться на лице, что явно было заметно. По поводу кормёжки невольно шутили, что так можно сидеть. Отношения в коллективе были ровными и, можно сказать-дружными. Делить нам было нечего, а ругаться и ссориться из-за пустяков не имело смысла. У нас, как я уже говорил, появился добровольный шнырь, в обязанности которого входила ежедневная уборка-так же его можно было попросить приготовить кипяток, что тот с готовностью и чуть-ли не с радостью исполнял. Иногда даже возникало желание остаться здесь, для отбывания срока… Однако дата этапирования была назначена-о чём нас загодя уведомили конвоиры и мы с некоторым сожалением даже покидали эти стены. Когда пришло время, нас вновь погрузили в автозеки и повезли на вокзал, повторяя уже знакомые нам процедуры. Единственным плюсом, наверное было лишь то, что людей на этот раз было значительно меньше и мы могли уже более комфортно расположиться, если так можно выразиться…