Счастье в ее глазах - страница 7

Шрифт
Интервал


Зато пинком распахнулась дверь и Марвин даже не успел возмутиться бесцеремонностью врывающихся, потому что в комнату влетел сам Сердце Марханы и буквально прохрипел:

– Где она?

– Кто? Ваша Светлость…

Тут-то и выяснилось, что темная комната за зеркалом вполне себе обитаема и связь давно активирована, потому что именно оттуда донесся сухой смешок и ответ на вопрос герцога:

– Догорает.

Герцог сначала непонимающе уставился в темную поверхность, потом перевел налитые кровью глаза на Марвина и неожиданно коротко ударил его в челюсть, да так, что Щит Марханы потерял равновесие и рухнул на плохо вымытый пол, не будучи уверенным в сохранности своих зубов.

– Как это могло случиться?!

– Это ты меня спрашиваешь, светлейший государь Марханы?

Ядом в голосе старой карги можно было одновременно перетравить всех садово-огородных вредителей герцогства. А, может, и на соседние территории хватило бы. В глубине переговорного зеркала постепенно соткалась из тьмы высокая фигура в традиционной черной хламиде и медленно подошла к зеркалу. Никаких украшений, кроме положенного по статусу кольца диакониссы. На ее бледном угрюмом лице выделялись только светящиеся яростью глаза.

– А мне казалось, это моя реплика: как могло так случиться, что твой прихвостень в нарушение всех договоренностей сжег моих девочек?

Какие они девочки, возмущенно подумал Марвин. Ведьмы гнусные, твари зловредные и злокозненные, если на что и годные, так только на замену древесины. И мне еще из-за них не по делу прилетело вместо поощрения. И о каких, собственно, договоренностях идет речь?

– Он не знал… его успели назначить, но не успели предупредить…

О чем его должны были предупредить? Что вообще происходит?

– А, так вы и его втемную использовали. Но мне от этого не легче. И погибшим тоже. И, знаете, что, Ваша Светлость? Мне кажется, у нас с Вами больше нет поводов для разговоров.

И тут Сердце Марханы, высокомерный герцог Идано Теоран, вельможа, никто уже и не помнит в каком поколении, светлейший и могущественный государь сделал то, от чего у Марвина Гролле чуть не остановилось дыханье. Он упал перед зеркалом на колени и взмолился:

– Мистрис Рогнеда, моя страна умоляет о прощении!

– Ах, о прощении! А девять юных, сожженных этим мерзавцев девчонок – это так, наплевать и забыть?!

– Я все исправлю! Я его публично казню!