Треск повторился, и на высоком косогоре я увидел косматую голову «пришельца». Тропа уводила дальше, горы наползали все ближе и слева, и справа. Сумрак замершей на пороге утра ночи сгустился, и только набирающий силу, мерцающий среди верхушек вековых деревьев свет убеждал в неизбежности грядущего дня. Извернувшись скрипичным ключом, по уклону рельефа пятилась лиса. Из сумрачной тени зарослей ее отдающие фосфором глаза ловили мой неспешный силуэт. Я отвел взгляд, но боковым зрением ощущал остановившиеся пронзительные зрачки.
Из-под сени деревьев рассыпавшаяся по склону тропа вывела на скалистое плато с пейзажем струящейся на перекатах речушки. Хотелось замереть и представить некогда несущийся внизу мутный горный поток, но все существо было заворожено летним просыпающимся лесом – отдаленные мысли мгновенно растворились в настороженном цокоте потревоженного на гнезде кустарника. Пробитая стежка осторожно уходила от кручи, намеренно углубившись в лес. Сразу за вековыми буками она размножилась многочисленными тропками, теряющимися в скалистом русле речушки. Глаза поймали продолжение далеко впереди, впритирку с оплывающей слезой, мшистой мрачноватой скалой. Три извечные стихии манят неразгаданным таинством. Кому не хотелось коснуться зеркальной глади чистого лесного ручья, открыв для себя что-то совершенно неописуемое?!
Но стоило поколебать свой образ в зеркале поверхности – свирепый свистящий шепот сбоку заставил насторожиться и отпрянуть. В метре в стороне, из подзора берегового сыпняка испугал от неожиданности тупой обрубок головы старого ужа. От моего незваного присутствия голова пресмыкающегося больше обычного сплющилась злым негодованием. Поневоле попятился назад. Давно известно: старые ужи коварны, и было немало случаев, когда они нападали на своего обидчика.
Уважение к уставу неслышных жильцов леса заставило удалиться, а за недалеким перекатом увидеть еще более загадочную гладь, где в разлившемся плесе, уже не смущаясь чьим-то присутствием, омыл вспыхнувшее пожаром лицо. Чистый воздух, насыщенный запахами леса, разбудил бешеный аппетит. Что может быть приятнее привала в лесу без отягощающих голову мыслей, под хруст свежесрезанной дольки огурца, с украшенным крупной солью вкрутую сваренным яйцом?! Не слышная до сих пор речушка вдруг проснулась на дальних перекатах и своим завораживающим речитативом манила извилистым путем вперед, за каждым очередным поворотом открывая скрытую от пустого взора таинственную новизну. Скалистые выступы, расступившиеся в стороны, открывали доступ движению, все дальше вверх, все круче и загадочней. За каждым новым поворотом – очередной своеобразный рельеф.