И вот тот день настал. Собрав одежду и учебники в дорожную сумку, Фатулла направился в воинскую часть, откуда его и нескольких врачей должны были забрать и отвезти на вокзал. «Мать ничего не знает, но это даже хорошо. Знаю же, что не сдержится и расскажет обо всем отцу. А у него сердце слабое… Да, хорошо, что я не сообщил об этом никому, кроме Мунэ!» – размышлял он уже в вагоне поезда.
– Середина сентября! Пятнадцать, ноль девять, сорок первый… – произнес тихо молодой врач, провожая глазами убегающие то ли от него, то ли вследствие перемещения поезда могучие чинары, облачившиеся в свои багрово-золотистые наряды.
Блики солнца, играя друг с другом, появлялись на стекле и, задержавшись всего на долю мига, исчезали, чтобы возродиться заново.
– Баку, я вернусь! Ты только верь и жди! – еле слышно прошептал юноша.
Завертелось, закружилось… Война, оставаясь верной своей сути, неустанно и громогласно извещала о страданиях рода человеческого. Казалось, жизнь потеряла рассудок, поскольку дни пролетали как ночи, а ночи равнялись дням. Это был один сплошной, состоявший лишь из тревоги отрезок времени… Прошло ровно полтора года с той поры, как Фатулла, уже самостоятельный врач, лейтенант, командир медицинской части, работал в полевом госпитале. Раз в два или же три месяца он получал письма от нее, своей ненаглядной Мунэ. Наспех пробегаясь глазами по размытым то ли от плохого качества чернил, то ли от пролитых слез любимой строчкам, он держал их постоянно при себе, в нагрудном кармане, пришитом им самим к нижней майке. Постоянно прибывающие раненые солдаты, бесчисленные операции, стоны, боль, смерть! Теперь Фатулла горел лишь одним желанием – успеть помочь каждому раненому бойцу! Все остальные чувства он аккуратно сложил в самую глубокую и неизвестную никому часть сердца.
Душная перевязочная… Треск дров и стоны раненого… Терпкий запах спирта и смолы…
– Доктор Абдуллаев!
Он оглянулся. У входа в перевязочную комнату стояла медсестра хирургического отделения.
– Да, Галина Николаевна, я сейчас! – ответил Фатулла и продолжил обрабатывать осколочную рану лежащего на кушетке солдата. – Поступление?
– Лейтенант Абдуллаев! – услышал он чужой голос вместо ожидаемого ответа.
Молодой врач ощутил, как волна тошнотворного волнения окатила его с головы до ног. «Что-то случилось!» – пронеслось в его мыслях. Это был подполковник Петров. Столь поздний его визит, конечно же, мог сулить лишь нечто еще худшее, чем сложившаяся нынешняя ситуация.