– Шевелись, крысёныш, – шипела девушка, подталкивая его к карете, – быстрее иди, не то сварю тебя и сожру. Или свиньям скормлю.
А уже солнце встало, кругом горожане по делам своим идут-едут. И Агнес толчками и пинками гонит мальчишку по улице. Все, кто рядом, смотрят на них удивлённо. Но никто не вмешивается.
Так они добежали до кареты, Ута увидела их издалека, вышла из кареты, дверь открыла заранее, как Агнес подвела мальчика, так служанка его, как куль, схватила и закинула внутрь.
– Гони что есть мочи, Игнатий, – крикнула девушка прежде, чем запрыгнуть в карету, – до полудня мне у господина надо быть.
– До полудня? – удивился кучер. – Коней запалим, госпожа.
– Чёрт с ними, гони, – сказала Агнес, усаживаясь в подушки.
Карета, распугивая людей и всякую мелкую живность, полетела по улицам Ламберга, прочь из города, к мосту, на юг.
Агнес смотрела на мальчика, понимая, что ей достался редкий трофей.
– Ну и как тебя звать? – спросила она.
– Георг Эйнц Фердинанд фон Эрлихген, госпожа, – тихо отвечал мальчишка.
Она и раньше так думала, а теперь у неё не было сомнения, что это сын ведьмы и Железнорукого. Агнес даже забыла про шар, который лежал в шкатулке рядом с ней на диване в подушках. Она думала, как лучше поступить с мальчишкой.
Напрашивалась мысль везти его с собой в лагерь. Но как тогда поступит Железнорукий? Неизвестно. Он не баба, он рыцарь. Может, поставит на мальчишке крест и ещё больше ожесточится? А может, согласится уступить. Да нет, если он истинный рыцарь, то из-за сына дело своё он не сдаст. Нет, тут гадать нельзя, нужно придумать такое, чтобы сулило бы господину верную победу. Нужно было сделать так, чтобы Железнорукий не потерял надежду отыскать ребёнка и начал его искать. Чтобы бросил свою армию. А уж господин что-нибудь да придумает, когда у ведьмы уже не будет её стекла, а у армии мужиков не будет её предводителя.
– А что, Георг Эйнц Фердинанд фон Эрлихген, – задумчиво спрашивала мальчика девушка, – любит ли тебя твой отец?
– Да, госпожа, мой батюшка меня любит, зовёт меня светом очей своих, – отвечал мальчишка.
Агнес понимающе кивала. Она так и знала.
А карета с великолепной четвёркой лошадей тем временем летела птицей, распугивая с дороги телеги местных мужичков и купчишек. Лишь пыль за ней клубилась.