Религиозный культ и правда облегчил бы нам жизнь. Сайентологи были всецело преданы организации, несмотря на ужасные условия быта и труда. У многих секта отобрала буквально все. Когда деньги кончались, люди отдавали секте дома и страховки. Если отдавать было нечего – работали на организацию, получая взамен деньги на карманные расходы и совсем коротенькие отпуска.
Сейчас я задаю себе вопрос, уж не превратился ли WL в последние месяцы моей работы в религиозный культ. Или как минимум в такую систему, где внутренняя критика невозможна. Все проколы и неудачи имели лишь внешнюю причину, а гуру оставался неприкасаем. Угроза снаружи сплачивала команду. Кто слишком много критиковал, заслуживал штрафа, ему грозили коммуникационной блокадой и так далее. И каждый сотрудник знал ровно столько, сколько было нужно для выполнения его конкретных задач.
Одно можно сказать наверняка: Джулиан отлично понял феномен культа, с которым познакомился по сайентологическим документам.
Культовость и конспиративность, юридические уловки и хитрости маркетинга – мы учились именно у тех, с кем боролись. Позднее Джулиан даже хотел воспользоваться в наших финансовых операциях маскировочными тактиками швейцарского банка. Вокруг нашей организации мы напускали туман и держали нашу команду в полнейшей тайне – почти как сайентологи. В Швейцарии, в той самой стране, которую мы безжалостно критиковали за дурной закон о банках и за трусливую политику, Джулиан будет просить политического убежища в конце 2010 года, скрываясь от шведского уголовного преследования. Джулиан частично перенял военный сленг, например, о нашем технике он спрашивал, не отправился ли тот в самоволку, употребляя аббревиатуру AWOL (Absent Without Official Leave, то есть «отсутствует без официального разрешения»). А когда мы удаляли из документов по войне в Афганистане имена информаторов из американской армии, то называли это «минимизацией ущерба».
Вскоре мы стали осваивать следующую область – прессу. У СМИ мы учились, как манипулировать общественным мнением.
У нас уже был начальный опыт общения с газетами и радиостанциями, и не только хороший. Мы сделали для себя важный вывод, что в критической ситуации надо отвлекать внимание, вместо того чтобы тратить силы на доказательное опровержение своих слабостей и ошибок. Это слишком трудоемко. Вначале я подробно объяснялся после каждой нашей мелкой оплошности. Но публика быстро забывала. Так что гораздо проще было отмалчиваться и пережидать. А когда появлялись свежие новости, интересовавшие журналистов, то о прошлых ляпах никто уже и не спрашивал.