После трагедии я точно стала старше, пропали легкость, торопливость, блеск в глазах… Пропало счастье. Теперь я даже предложения формулировала иначе, будто слова по пути к горлу перемешивались с песком.
«Два часа. Пора».
Егор назначил встречу в библиотеке, что было странно. Гостей обычно приглашали в гостиную, куда Эмма приносила маленькие закуски и вино или чай и выпечку. Если же близился обед, то подключалась еще и повар Вера – в просторной и светлой столовой накрывали на стол, и речь шла уже о салатах и горячих блюдах. Обыкновенная жизнь большого дома Уваровых. Но перешагнув порог библиотеки, я сразу поняла задумку Егора… В этой комнате посторонний человек, приехавший с недобрыми намерениями, расслабиться не сумеет. Не то освещение. Стеллажи, полки и сдержанное кабинетное настроение. Здесь может отдыхать только тот, кого волнует запах книг, а не собственные интриги.
Тетя ждала меня, и на ее полном лице отражалось знакомое недовольство. Ей явно было тесно в черном кожаном кресле, да и ожидание наверняка раздражало. Мы давно не виделись, и я сразу отметила и новый цвет волос Марины Аркадьевны – темная рыжина, и слишком тонко выщипанные брови. В воздухе витал сладкий аромат ее любимых духов.
– Дженни… Боже! Какая ты худая! Кто-нибудь в этом доме следит за твоим питанием? – Марина Аркадьевна с трудом выбралась из кресла, одернула задравшуюся розовую кофту, явно маловатую по размеру, и прижала меня к пышной груди. Аромат духов усилился, и я поняла, что в ближайшие пару часов точно не смогу ничего съесть. – И у тебя совершенно болезненный вид, – отстранив меня и нахмурившись, добавила Марина Аркадьевна. В ее голосе и движениях было достаточно наигранности, пожалуй, это был первый раз за всю мою жизнь, когда тетя обняла меня. – Я непременно буду разговаривать с Егором. Похоже, твое здоровье его не беспокоит. – Поджав губы, Марина Аркадьевна вернулась в кресло. Теперь ее спина была ровной, глаза блестели, а на щеках появился румянец удовольствия. – Я лишний раз убедилась в том, что каждый человек непременно должен жить там, где находятся его близкие люди. По-настоящему близкие.
Устроившись напротив и получив возможность что-то сказать, я заученно произнесла:
– Очень рада вас видеть. Не волнуйтесь, у меня все хорошо.
– Нет уж, волноваться теперь я буду с утра до вечера. Ты посещаешь школу? – Брови-ниточки вопросительно приподнялись. Тетя замерла, желая немедленно получить еще одно доказательство неспособности Егора заботиться о юной особе шестнадцати лет.