Ганси посмотрел на часы. Он пропустил не только историю. Было одиннадцать часов, и прохлада минувшей ночи уже казалась чем-то невероятным. К потной коже рядом с ремешком часов прилип комар. Ганси смахнул его. Один раз, в детстве, он ночевал под открытым небом. Но тогда у них были палатки. И спальники. И неподалеку стоял наготове «Ленд Ровер», на тот случай, если бы им с отцом надоело. По части ощущений это ничуть не напоминало минувшую ночь.
Ганси спросил:
– Ты записывал? Дашь конспект?
– Нет, – ответил Ронан. – Я думал, тебя убили.
Ганси сдул пыль с губ и поудобнее приложил телефон к уху. Он бы сделал конспект для Ронана.
– «Кабан» заглох. Забери меня, а?
Проезжавший мимо седан чуть притормозил, и его пассажиры уставились в окно. Ганси был симпатичным парнем, да и «Камаро» не оскорблял взгляд, но чужое внимание было вызвано вовсе не их красотой, а тем, что ученик Агленби беспомощно торчал на обочине в свой бессовестно оранжевой машине. Ганси прекрасно понимал: обитателям Генриетты, штат Вирджиния, мало что доставляло такое удовольствие, как унижение ребят из Агленби и их родных.
Ронан сказал:
– Старик, я тебя умоляю.
– Ты же не идешь на занятия. И всё равно будет перерыв…
Потом Ганси машинально добавил:
– Пожалуйста.
Ронан долго молчал. Он хорошо умел молчать, поскольку знал, что люди от этого нервничают. Но Ганси был готов к долгому пребыванию под открытым небом. В ожидании ответа Ронана он заглянул в машину, чтобы посмотреть, не осталось ли какой-нибудь еды в бардачке. Там лежал кусок вяленой говядины, однако срок годности у нее истек два года назад. Возможно, она валялась там еще до того, как он купил «кабана».
– Ты где? – наконец спросил Ронан.
– У поворота на Генриетту, на Шестьдесят четвертом шоссе. Привези мне бургер. И пару галлонов бензина.
Бензин не закончился, но, в любом случае, запас не помешал бы.
– Ганси… – кисло произнес Ронан.
– И Адама тоже привези.
Ронан отключился. Ганси снял свитер и бросил его на заднее сиденье. Это крошечное пространство было забито повседневным барахлом. Там лежали: учебник по химии, записная книжка в пятнах кофе, полурасстегнутый футляр для CD, откуда диски расползлись по всему сиденью, ну и прочие вещи, которые Ганси приобрел за полтора года жизни в Генриетте. Потрепанные карты, распечатки, неизменная тетрадь, фонарик, ивовый прут. Когда Ганси извлек из этого бардака цифровой диктофон, на сиденье спорхнул счет за пиццу (одну, большую, с колбасой и авокадо) и присоединился к десятку других, отличавшихся только датой.