– Что «все»?
– А то, что зашел чех с пухлым чемоданчиком, а вышел без него. А через день вышел приказ передать тяжелую технику «в целях укрепления и противодействия терроризму…». Еще вопросы есть?
– Не может быть.
– Спрашиваешь, хорошо ли чехи воюют? Воюют, Пашка, может, и неплохо, только дело не в этом. Они друг друга не продают, понимаешь? Подставляют, предают, убивают друг друга, но не продают. Хотя, ты знаешь, со временем, наверное, начнут и продавать, потому что от нас научатся.
Напарник замолчал. Жестковато немного, но ничего, пусть избавляется от иллюзий. Я еще долго ворочался в кровати. Сон отчего-то не шел.
– Сергей?
– Чего?
– Ты поэтому рапорт из отряда написал?
– Да, Пашка.
Бритва. Сталкер, в миру Артем Быков
Сегодня ночью, как раз перед выбросом, я проснулся оттого, что мне было тошно. Настроение хуже некуда. Батя, гад неуемный, постарался. Он ничего не делает случайно. Ведь тогда, например, когда Батя меня вытащил, я еще удивлялся, как это он догадался бутылки с зажигательной смесью с собой взять. Случайно? Хрен там. Вчера Хорь рассказал мне кое-что такое, во что я даже не сразу поверил. Хорь тогда скупал у меня сопли по-честному и я все ему сливал. Он и сейчас часто на бирюльки хорошую цену дает. Так вот, тогда, два года назад, после того как я попал в беду и не вернулся вовремя в бар, Батя вдруг стал интересоваться, где это я. Подошел и к Хорю, все ведь знали, что у меня с ним бизнес. Хорь, ясно дело, не знал, куда я пропал. Тогда Батя спросил, что я носил из Зоны в последнее время, и понял, что, скорее всего, меня взял в оборот черный цветок. Тогда он затарился зажигательной смесью и, узнав у кого-то, что я незадолго до исчезновения двинул из бара в направлении Агропрома, пошел по моим следам. А потом мы вернулись вдвоем. Батя, он ведь умный, и что он хочет – тайна великая есть, как он сам любит говорить. А вчера у него на уме было сделать мне больно.
У него хорошо получилось. Я вспоминал свою непутевую семью. Как там Батя сказал? «…что, совсем ничего хорошего вспомнить не можешь?» Конечно, могу. Только, может, не хочу. Все последние годы в Зоне я делал все, чтобы забыть свою семью, и, кажется, у меня получилось. Как я обрадовался, когда в свое время узнал, что в Зоне принято отказываться от своего имени – словно начинаешь жизнь с чистого листа. Но Батя пришел, сделал свое гнусное дело, и я лежу, не в силах заснуть.