-Такими темпами ты точно сегодня не трахнешься, -бубнила мне Катя, чем выводила меня еще сильнее.
-Вот если хоть один из тех, кого ты мне предлагаешь, скажет, кто такой Шекспир, я тут же ему отдаюсь! -уверенно и пьяно заявила я.
-Ты неисправима, Настя! Отдохни пока одна, я сейчас отлучусь на несколько минут, -сказала Катя, смотря куда-то за мою спину.
Я последовала за её взглядом и сразу наткнулась на того парня, что был на входе. О, ну понятно, как эта минута может плавно перейти в часы, но и я не могу запретить. У неё, похоже, трубы горят, раз сейчас сидит и закусывает губу. Даю ей обещание, что подожду, и она уходит.
Только мне вот сидеть совсем теперь не хочется, и, первым делом, спускаюсь вниз, к барной стойке. Заказываю то, что пробовала первый раз, и как только мне отдают бокал, выпиваю одним махом.
“Сладко!” -думаю после второй такой же выходки.
Музыка в клубе весёлая, заставляющая тело двигаться самому. Отдаюсь воле всего тела и сразу от барной стойки перехожу на танцпол. Прекрасно подобранный музыкальный микс бьёт битами по ушам, в то время как тело двигается в такт музыке.
Меня сейчас мало смущает мой внешний вид. Но и ладно, мне то точно не угрожает приставание со стороны!
Но, увы, и это оказалось неправдой.
На мою талию после нескольких минут танцев легли чьи-то большие руки. Не знаю, почему моё тело в тот же миг покрылось мурашками, но поняла точно, что мне это понравилось. Это прикосновение вызвало внутри странное и уже давно забытое чувство возбуждения.
Отдаюсь этим эйфорическим ощущениям, ведь как давно этого не было! Этой остроты внутри и тягучего спазма внизу живота. Запрокидываю голову на сильную грудь таинственного человека, заглядываю в его лицо. Но ничего не вижу из-за тусклого света вокруг и из-за его капюшона (капюшона! в клубе!) на голове.
Его руки на моей талии через ткань платья сжимают кожу, помогают двигаться в такт музыки. Голова начинает кружиться от до боли знакомого запаха, но я сразу отключаю возможность на миг вернуться к воспоминаниям о Тимуре. Закрываю глаза и позволяю чужим рукам подняться до груди. И стоило ему коснуться до правой, как тихий стон, застрявший в глубине меня, вырывается наружу.
Боже, почему мои соски стали настолько чувствительными? Почему такое во мне смог вызвать совершенно незнакомый мне человек? Я ведь даже не вижу его лица, а об имени вообще молчу. И почему я сейчас так податливо и покорно следую за ним куда-то?