Хотя, что такое слава для умного человека?
Борис Сергеевич обвел тягучим взглядом компактную гостиную, которая являлась одновременно спальней и мастерской, поддел ногтем отслоившийся край обоев с накатанными на них серебрянкой виноградными гроздьями, тронул ветхий листок, на котором пребывал смелый ракурс «ню», выполненный с несомненным изяществом, одним чистым движением многообещающего студенческого пера Бориса Сергеевича (Московский полиграфический закончил он с отличием!), и шумно вздохнул, – слишком шумно, словно требуя сочувствия…
И немедленно его получил.
– Бориска, – сладким голосом позвала Юленька. – Бориска, господи боже мой, что ты из-за разных дураков расстраиваешься?
Борис Сергеевич вздох повторил, подошел к окну, лизнул палец и перевернул страницу лежавшего на подоконнике «Огонька», – и застонал. На вкладке журнала мреяли фиолетовые рериховские скалы, ультрамариновое небо было бездонно, и по нему, параллельно верхнему обрезу репродукции, проходила розовая закатная полоса.
Он ощутил острую горечь потери, прельстительную репродукцию залистнул фотографией радиомонтажницы с лукавыми ямочками на щеках, произнес озабоченно:
– Ты, это… найди мои шорты, пожалуйста.
Ничего не понимая, Юленька согласно закивала головой, пробормотала «шорты, шорты, шорты», метнулась к комоду и застучала выдвижными ящиками.
– Вот, – она протянула Борису Сергеевичу шорты и выжидательно улыбнулась.
– Мне развеяться надо, – он скрутил шорты в жгут и крепко хлопнул этим коротким жгутом в раскрытую ладонь.
Юленька кивнула.
– Это полоса, – уверенно сказал Борис Сергеевич. – Ее надо переждать, и все пойдет, как по маслу.
Я к Акимову поеду. Тысячу раз меня приглашал. Черт с ними со всеми. Пусть подавятся.
– Боренька, ты меня бросаешь?
– Да прекрати ты в самом-то деле, сказано: к Акимову, на пару дней, не больше! В воскресенье вечером буду. У меня худсовет в понедельник. Ясно?
Юленька засветилась, она обожала, когда Борис Сергеевич на нее сердился.
– Собери меня, – велел он, уже вполне добродушно.
Юленька порхала по скромному пространству квартирки, и на чертежной доске, которая в зависимости от наклона была гладильной, ломберным столиком, столом обеденным, а при сильном крене – даже мольбертом, складировались предметы: бритвенный станок в плоской пластмассовой коробочке, финская зубная щетка с изогнутой желтой ручкой, тюбик зубной пасты «Семейная» (пасту «Семейная» предпочитала Юленька всем прочим сортам), складной нож с источенным слабым лезвием, шерстяные носки, шорты, конечно же, и прочая подходящая одежда.