– Нет, я против! И против уже только потому, что в веках твои слова ни разу не отразились правдой сказанного. Бог даровал тебе право творить не только зло, но и добро. Но ты – демон самого низшего, девятого чина – стараясь выслужиться перед Мамоной, усердно ищешь скользкие души, пытаясь развратить их богатством. Похоже, ты забыл, – ангел грозно посмотрел на демона и повысил тональность разговора, – что именно я выражаю волю Бога и, если ты попытаешься ослушаться меня и нанесёшь вред этому человеку, природа твоя будет рассеяна, а обратная сторона Луны станет местом твоего духа.
– Что ты, что ты! – Демон поднялся с кровати и вернулся в тёмный угол. – Я действительно хочу, чтобы этот человек, измеряющий свои знания пройденными дорогами, наконец-то получил то, к чему так упорно шёл многие годы. Поверь, мои мысли чисты и добро, – то самое добро, о котором ты говорил, – единственный предлагаемый мною дар, без всяких кривых теней и скользких поворотов.
Ангел внимательно посмотрел на демона. Память рождала в нём недоверие и двойственные чувства. Ему не хотелось больше говорить, а тем более – чего-то доказывать, но неприятная, светящаяся на лице демона улыбка опасениями будущего царапнула его сознание, и он резким жестом указал демону на дверь.
В это же мгновение свет открыл очертания комнаты, на улице эстафетой прокатилось петушиное эхо, пришло обычное утро, положившее начало не совсем обычному дню…
Глеб проснулся, открыл глаза и обвел взглядом спальню. Все было привычно и стояло на своих местах, но странное ощущение тревоги и волнения, поднимающееся из глубины сознания, натянуло ниточку предчувствия звенящим холодом надвигающейся неизвестности. Он снова внимательно изучил взглядом каждый предмет обстановки, медленно поднялся, надел клетчатые штаны, тапочки и тихо, словно боясь спугнуть незваного гостя, стал обходить квартиру.
Открыв дверь в спальню сына, Глеб увидел привычный беспорядок. Разбросанные вещи, незаправленную кровать, гитару, обрывки и мятые листки незаконченных песенных мыслей, провода, сабвуферы и аплефаеры.
– Странно, – сказал он сам себе, поднимая с пола новую замшевую куртку. – У меня такое чувство, что ночью, сквозь сон, я слышал шорох и звуки хождения по квартире.
Повесив куртку в гардероб, Глеб прошел на кухню и, включив чайник, в раздумье застыл у открытой двери холодильника.