Деяние XII - страница 56

Шрифт
Интервал


Налюбовавшись истовыми поклонами, Руслан повернулся к лежащему на соседней койке Джигиту и спросил:

– У тебя цикла есть?

Цикла была и Джигит выделил от щедрот аж четыре колеса. В эту ходку в дурдом ему повезло: врачи обнаружили у него ярко выраженную циклодольную зависимость, потому и пользовали уменьшающимися дозами этого снадобья, вперемешку с препаратами, подавляющими эйфорию. Возможно, это эффективный способ лечения, но доктора плохо знали здешние нравы. Ушлые пациенты прятали под язык всю два раза в день выдаваемую горсть таблеток, делая вид, что глотают. Потом в палате колёса выплевывались и сортировались: «плохие» выбрасывались, а «хорошие» потреблялись. В последние дни Джигиту давали по восемь таблеток циклы, и он очень горевал, что скоро доза ещё уменьшится.

Руслан не очень увлекался таблетками, но сейчас ему необходимо было чем-то одурманиться – чувствовал: вот-вот накатят мысли об отце. Все эти полгода, сперва в следственном изоляторе, а потом здесь, яростно боролся с памятью о крови, о топорике, об укоризненном глазе… Иной раз это удавалась, но чаще – нет. Так что теперь он охотно проглотил всухую три таблетки, оставив одну на поддержание эйфории, чтобы она как можно позже выродилась в отвратительную нутряную дрожь и тревогу. Он даже подержал их чуть во рту, чтобы ощутить сладковатый привкус. Ещё очень хотелось есть – кормили тут мало и плохо. А цикла подавляла аппетит. Правда, полночи не удастся уснуть, но это и без таблеток обычное дело.

– Дай циклодола, – проскрипело рядом.

Он не заметил, как к койке подошел Розочка – его воняющее застарелой мочой ложе было в палате хроников, недалеко отсюда. Хотя, фактически, всё отделение представляло собой одно огромное помещение, разделенное неполными перегородками на отсеки, приличия ради именуемые палатами.

Розочка, опустив крючковатый нос с каплей к дощатому полу, не говорил больше ни слова, переминался с ноги на ногу – его мучительно сковывали нейролептики. Руслан слегка удивился, что Роза, оказывается, способен был разговаривать не только стихами. Сам не зная почему, протянул хронику последнее колесо. Тот жадно схватил его, сунул в рот и, не благодаря, поплелся к своей койке.

Малютка-циклодол в меня забрел
и тихой радостью наполнил мне ладони.
Тот день был гол, он источал нелепость