– Кто-нибудь хочет чая? – спросила Летти.
У нее в горле застрял ком. Она уже мысленно представляла себе кухню без Маргарет. В ответ она услышала очень невнятное выражение согласия.
– Но учти, нет никакой гарантии, что ты получишь каюту, – заметил Нил, продолжая читать письмо.
– Они могут поместить ее вместе с багажом, – предположил Лиам. – Такой толстокожей все нипочем!
– Что, прямо вот так? – поинтересовался Дэниел, который, как заметила Летти, был потрясен до глубины души. – Я хочу сказать, ты что, прямо вот так возьмешь и уедешь в Англию?
– Да, вот так, – спокойно ответила Маргарет.
– А как же мы? – спросил Дэниел, и голос его вдруг сорвался, словно он так и не смог воспринять всерьез замужество сестры и возможные последствия этого события. – Мы не можем одновременно потерять и маму, и Мэг! И что нам тогда делать?!
Летти собралась было принять участие в разговоре, но слова вдруг застряли у нее в горле.
А за столом молча сидел Марри, его рука сплелась с рукой дочери.
– Мы, сынок, будем радоваться, – наконец произнес он.
– Что?!
Марри ободряюще улыбнулся дочери, хотя Летти не поверила в искренность этой улыбки.
– Мы будем радоваться, потому что рядом с Маргарет будет хороший человек. Человек, сражавшийся за свою страну и за нашу тоже. Человек, который вполне заслуживает нашу Маргарет, впрочем, как и она его.
– Ой, папа, – потерла глаза Маргарет.
– И что самое важное. – Голос Марри окреп и зазвучал громко, словно пресекая все возражения. – Мы должны радоваться вдвойне, потому что дед Джо был ирландцем. А это значит… – он положил тяжелую руку на округлившийся живот дочери, – что малышу суждено попасть, да будет на то воля Господа, в рай земной.
– О Марри, – прижав руку ко рту, прошептала Летти.
– Мужайтесь, ребята, – пробормотал Колм, натягивая сапоги. – Нас ожидает вечер в духе «Danny Boy»[5].
У них уже некуда было вешать выстиранную одежду. Сушилка в доме была загружена настолько, что того и гляди обвалится потолок, мокрое белье свисало со всех крючков и веревок, болталось на плечиках, прицепленных к дверям, лежало на полотенцах на всех рабочих поверхностях. Маргарет выудила из ведра очередную сырую нижнюю рубашку и протянула тете, а та заправила подогнутый край в каток для глажки белья и начала крутить ручку.
– Это все потому, что вчера ничего не высохло, – сказала Маргарет. – Я не успела вовремя снять белье с веревки, вот оно снова и намокло, а у меня его еще куча.