Все это вернулось ко мне сегодня, после прочтения письма. Не могу сказать, что поверил Кургину на сто процентов, но было в его словах что-то, заставившее меня вновь и вновь прокручивать это дело в голове. Я не смог защитить клиента – это было ужасно само по себе, но самое отвратительное заключалось в том, что я даже не осознал его невиновности.
Да еще эти черные пятна… Сперва я не понял, о чем именно писал Кургин, затем в памяти вспыли слова Девушки-из-Бара. О раке у ее подруги. О черной точке на моей груди.
Я не был уверен по поводу рака, но цвет кожи не меняется с утра пораньше без веской на то причины. А Кургин намекнул, что причиной является он.
Что именно он сделал? Отравил меня? Чем-то заразил? Но нет, я чувствовал себя вполне неплохо, учитывая похмельное утро.
И все же проклятая черная точка не давала мне покоя. Десять минут назад я даже не думал о ней, а сейчас не мог отделаться от жгучего желания взглянуть на нее снова. Убедиться, что все в порядке. Погасить нарастающую тревогу.
Может, точка уже исчезла? Или все стало еще хуже?
Я вскочил с кресла так, что оно свалилось на пол. Нетвердой походкой направился к выходу, поражаясь тому, как быстро колотится сердце. Должно быть, на моем лице застыло странное выражение, так как Динара изумленно спросила:
– С тобой все в порядке?
– Еще не знаю.
Я вышел в коридор, едва не столкнувшись с тучным мужчиной в обтягивающем костюме и женщиной с застывшей на лице улыбкой, в которой не было и капли искренности. Кропоткин и его супруга. Встреча по поводу развода.
Кропоткин принялся что-то объяснять, но я попросил его подождать, изобразив невнятный жест рукой, и поплелся дальше. Коридор, усеянный рядами офисных дверей, казался невыносимо долгим, как последний километр на марафоне. Я шел не оборачиваясь, понимая, что выгляжу для своих клиентов чудаковато.
В туалете не было ни души. Я запер за собой дверь, сорвал с себя пиджак и рубашку. Нерешительно застыл перед гладким, оттертым до блеска зеркалом.
Черная точка сразу же попала в поле зрения. Нет, было бы неправильно называть ее точкой дальше: размеры ощутимо увеличились, теперь почернение больше напоминало пятно, размером с ноготь.
Что бы это ни было, оно росло.
– Какого черта со мной происходит? – вырвалось у меня.
Надежда на простое объяснение происходящего (это родинка, просто родинка) таяла быстрее, чем кусок льда в коктейле. Пятно по-прежнему не причиняло мне болезненных ощущений, но я приходил в ужас от того, что оно расползалось по телу, тихо захватывало его. На мгновение мне показалось, будто оно увеличивается прямо на моих глазах.