– Кажется я слышу, как заурчало в твоем животе. – усмехнулся в бороду Бипа, подмигивая собрату.
– Я думал это в твоем. – откликнулся тот.
– И в моем. – согласился Бипа, забираясь в седо. – Харчей нормальный охота – мочи нет!
Дорога вывела из леса на небольшую равнину. В воздухе витал аромат цветов, и гудели пчелы.
– Вот это наша тема! – радостно причмокнул губами Бипа, указывая на поле.
В высокой траве виднелись две дюжины деревянных колод с соломенными крышами. От пасеки в сторону дороги шел невысокий человек.
Незнакомец остановился перед путниками, снял широкополую шляпу с защитной сеткой и поклонился в пояс.
– Добрые странники, мир вам! – поприветствовал пасечник мелодичным, вкрадчивым голосом. – Звать меня Карпыч, я староста села Пирожок.
– И тебе мир, староста. Я Трицитиана. – отозвалась наемница, а затем поочередно представила своих спутников, вновь назвав Аргилая странным именем Бу.
– Странники в нашем селе редкость, – все так же вкрадчиво продолжил невысокий мужчина. – Но мы рады каждому гостю коли пришел он с миром. Времена ныне тяжки, а дороги небезопасны. Хотя столь бравому отряду, як ваш наверняка не страшны люди лихие.
– Это точно, – хмыкнул Бипа, поглаживая обух своего топора. – Ежели кто тискаться полезет, то сопли ему утереть есть чем.
– Ты нам дядь вот лучше скажи, – подключился к разговору Нюх. – У вас только название такое или пирожки имеются.
– Ныне год не самый урожайный, – горестно произнес староста Карпыч и развел руками, которые заметно дрожали. – Беды сыплются одна за одною. Но для столь уважаемых гостей и пирожков спечем и медовуху откроем и баньку истопим.
Гном с обгоревшим хохолком на голове, аж подпрыгнул в седле.
– Да я тебя дядь за такое расцеловать готов! – вскричал Бипа. – Банька, медовуха, пирожки!
– А с чем пирожки? – сглотнув слюнки, поинтересовался Аргилай.
– А с начинкой! – хохотнул гном.
– С грибочками имеются, с ревенем да с брусникою, – разъяснил староста, после чего, подобострастно улыбаясь, сделал приглашающий жест. – Почто мы на дороге молвим? Окажите честь следуйте за мною.
Молчавшая все это время Трицитиана хмыкнула и кивнула:
– Ну веди.
Высокий, в полтора человеческих роста, частокол, опоясывал село Пирожок. Каждый кол сверху тщательно заточили и обожгли в костре для прочности. Крепкие дубовые ворота отворила худая женщина средних лет с очень длинными светлыми волосами, заплетенными в косу. Из-за ворот послышалось низкое утробное рычание.