Любая «громкая история» в Царском Доме гулким эхом отзывалась далеко за пределами великокняжеских апартаментов. Личное здесь неизбежно приобретало характер общественного. Это была неизбежная плата за роскошь и благополучие, за исключительность, которые доставались этим людям по праву родства.
Являясь по своему статусу государственными людьми, жизнь и дела которых, согласно писаному закону и непререкаемой традиции, подчинялись интересам Империи, надобностям ее внутренней и внешней политики, они обязаны были, вне зависимости от возраста и наклонностей натуры, неукоснительно следовать долгу верности старшему в Династии – Монарху. Так было написано на роду, так было заповедано предками, так распорядился Господь. Однако далеко не все готовы были положить жизнь на алтарь долга. Некоторые тяготились своей участью, которую не избирали и которую изменить не имели права.
Внук Николая I, двоюродный брат Александра III великий князь Константин Константинович (1858–1915) посвятил своей судьбе проникновенные поэтические строки:
Я баловень судьбы… Уж с колыбели
Богатство, почести, высокий сан
К возвышенной меня манили цели, —
Рождением к величию я призван.
Но что мне роскошь, злато, власть и сила?
Не та же ль беспристрастная могила
Поглотить весь мишурный этот блеск,
И все, что здесь лишь внешностью нам льстило,
Иcчезнет, как волны мгновенный всплеск?
Подобные мысли приходили в голову не только поэту – Великому князю. Следовать историческому предназначению, подчинять мысли и дела царскородному служению, каждодневно, без перерыва, находиться на общественной сцене и почти неизменно в первых ролях было очень непросто. Жить в хрустальном дворце, находиться на виду сызмальства, весь земной срок – на то далеко не у всех и не всегда хватало характера, воли; не все выдерживали подобное трудное испытание.
Обычные человеческие страсти, радости и слабости неизбежно давали о себе знать. Случались различные неприятные случаи, нежелательные происшествия, эпатажные амурные истории, порой потрясавшие Династию, а некоторые даже грозили стабильности не только Фамилии, но и государства.
Браки, разводы, «непозволительные увлечения», «неприличное поведение», будучи формально бы внутрисемейным делом, фактически таковыми никогда не являлись. Все, что происходило внутри Царского Дома, приобретало характер важного общественного события, которое обсуждали не только в России, но и за ее пределами.