– О нет! Командующий пьет более крепкие напитки.
– Это ты по цвету носа определила?
– Нет, по глазам!
– Да у меня сегодня ни в одном глазу!.. А надо бы, кстати, обмыть одну замечательную вещицу! Где тут наши «глаза и уши»?
– У себя в кабинете.
Они вошли к Смолякову вместе, тот встал и попытался представиться, как положено.
– Садись, садись, а то я тебя в первый раз вижу. Смотри, что мне прислали. Такой? – спросил он Черничкину, показывая миниатюрную фотокамеру.
– Ой, точно такие у нас в школе были! Я с ними и работала.
– Ну, теперь с этим поработаем. Меня интересуют немцы в полосе зашибаловской дивизии.
– Готов хоть сейчас выехать, – отрапортовал Смоляков.
– А вы, Галина Александровна?
– Я тем более.
– Тогда отправляйтесь. Я Зашибалова предупрежу. Ни пуха вам, ни голубиного перышка!
Смоляков замялся:
– Товарищ командующий, не имею права послать вас к черту!
– Ну, тогда Галина Александровна пошлет. Женщине можно.
– Сейчас я не женщина. Я лейтенант. Если полковник не имеет права, что обо мне говорить?
– Ну, хорошо. Тогда я сам себя пошлю – к черту!
Но лучше бы он этого не говорил… В детстве, когда он нечаянно чертыхался, «поминал черта», бабушка шлепала его по губам.
* * *
В привычной текучке дел Голубцов то и дело – по поводу и без повода – вспоминал Черничкину: ее улыбку, ее манеру поправлять волосы, ниспадавшие на самые плечи… Она старалась держаться так же, как и все остальные командиры, как будто она была такими же, как все они, как будто она не знала, сколь красивы ее глаза, и как высоко приподнимается на груди ее гимнастерка, как волнующе охватывает ее талию кожаный командирский ремень, как стройны ее ноги, нескрываемые казенной синей юбкой. С наивно-невинными глазами она вела служебные разговоры, делая вид, что не догадывается, какие взгляды бросает на нее генерал. Что же, она перехватывала их, не понимая глубинный смысл? Не читая скрытых желаний? Прекрасно понимала, но не позволяла себе ни одного лишнего слова, ни одного лишнего жеста, которые можно было бы истолковать в духе именно таких проникновенных взглядов. Конечно же, понимала и слегка манерничала… Но она из породы школьных отличниц, всегда правильных и благонамеренных. И при всем при том под гнутыми черными ресницами вспыхивают голубые ведьминские огоньки…
Впервые в жизни Голубцов вдруг ощутил свой возраст: как он немолод рядом с этой улыбчивой девчонкой. И, конечно же, кому-то иному принадлежит ее сердце, кому-то иному пишет она письма, и хранит чью-то фотографию… А может, и голубеграммы шлет…