– Где тебя так? – голос её дрогнул.
– В битве под Коломной, матушка княгиня, – ответил он, снова поклонившись.
– Как звать-то тебя?
– Иванка.
– Чего же ты хочешь, воин? – уважительно промолвила Агафья Всеволодовна.
– Просьбицу имею к тебе, матушка. Разреши зятю моему в дружину вступить. Он охотник. Под Владимиром жил. Наднесь горе великое у него приключилось. Украли разведчики поганых дочку восьмилетнюю. А жена, сестрёнка моя, с ума после этого сошла. Так у него душа огнём горит, хочет отомстить монголам.
Сжалось у княгини сердце от этого рассказа. Сколько же бед принесли эти неведомые завоеватели! Каждого горе крылом коснулось: и князей, и простых людишек. А воевода, хитрая лиса, нарочно подослал Иванку с таким рассказом к ней. С каких это пор для принятия в дружину требуется разрешение княгини? Ведь это сугубо дело воеводы. Ну что ж, может быть, это и к лучшему. Зачем к горю, которое есть, ещё прибавлять. Гневливая была княгиня, но отходчивая. «Ладно, уж прости меня, воевода, – подумала она. – Много у тебя сейчас забот, да я по глупости да упрямости женской ещё прибавляю». А Иванке она сказала ободряюще:
– Скажи своему зятю, что он уже в дружине. Да и тебя надо приодеть.
– Благодарствую, матушка-княгиня, – дрогнувшим голосом произнёс он и поклонился в пояс. Он уже хотел выйти, но княгиня остановила:
– Ответь мне, Иванка, не видел ли сына моего, княжича Владимира Юрьевича, в Москве?
Как будто хлестнуло плетью дружинника неожиданным этим вопросом. Он напрягся весь, побледнел:
– Нет, матушка-княгиня, – осипшим голосом пробормотал он, не зная, куда девать глаза.
– Ладно. Иди.
Она почувствовала, что не следует вынуждать подчинённого человека признаваться в том, что может принести ему несчастье, а, может быть, и смерть. Но то, что с Володей что-то случилось, теперь нет сомнений. Один человек может раскрыть тайну, только Всеволод. Почему же он держит её в неведенье?
Княгиня решительно пошла вниз к ложенице сына. Дверь заперта. Она несколько раз громко стукнула. В ответ ни звука.
– Открой, Всеволод, матери!
После некоторого молчания дверь отомкнулась, и изнутри ударило душным запахом восковых свечей. Всеволод стоял в длинной ниже колен рубахе, босой. Неухоженные волосы торчали в разные стороны, борода всклокочена.
Без всякого вступления княгиня сразу пошла в натиск: