– Здравия желаю вашему превосходительству! – со всем возможным почтением поприветствовал генерала Будищев.
– Нет, вы только на него полюбуйтесь, – ухмыльнулся командующий. – Хорош, нечего сказать!
– Покорнейше благодарю!
– Будищев, не юродствуйте! Любого другого унтер-офицера за подобный фокус ожидало бы разжалование. Но вы известный изобретатель, можно сказать ученый, и… да к черту ваше изобретательство! Если бы я не чувствовал себя обязанным за спасение Студитского, вы сегодня же встали бы в строй рядовым, и, смею заверить, никакие высокопоставленные особы не защитили бы вас!
– Осмелюсь спросить, ваше превосходительство, уж не идет ли речь о нашей размолвке с хорунжим Бриллингом?
– Размолвке? Нет, каково?! Да будь вы офицером, такую размолвку можно было бы разрешить только у барьера!
– А доложили ли вашему превосходительству, из-за чего произошел этот инцидент?
– Да какое это имеет значение?!
– Ну, если честь дочери военного министра не имеет значения…
– Молчать! – рявкнул раздосадованный наглыми возражениями кондуктора Скобелев, но тут же осекся и, настороженно глядя на Дмитрия, спросил: – А при чем здесь графиня Милютина?
– Значит, не доложили, – бесстрастно пожал плечами Будищев.
– Говорите!
– Как прикажете. Так вот, их благородие хорунжий Бриллинг, рассказывая о своем успехе у дам, упомянул, что сюда в качестве сестры милосердия направляется его давняя любовница, у которой высокопоставленный отец и титул. И что именно их связь и была причиной его перевода из гвардии.
– Что, прямо так и сказал? – хмыкнул Скобелев и вопросительно обвел глазами присутствующих.
Арцышевский в ответ только пожал плечами, дескать, не знаю, а вот присутствовавший на гулянке Шеман утвердительно кивнул.
– И что? Нет, он, конечно, свинья, но…
– Ваше превосходительство, так уж случилось, что большую часть пути из Петербурга я провел рядом с графиней Елизаветой Дмитриевной. Скажу больше, я имел честь оказать ее сиятельству некоторые услуги.
– Это все, разумеется, прекрасно, но неужели вы всерьез думаете, что Бриллинг говорил о графине Милютиной?
– Я понятия не имею, о ком говорил хорунжий. Но много ли среди здешних сестер милосердия имеют одновременно и титул, и высокопоставленного отца, способного запросто выкинуть офицера из гвардии?
– А ведь верно! – крутнул головой полковник и, стащив с головы лохматую кавказскую папаху, вытер лысину платком.