– Молодец, Сережа! – говорил счастливый мой отец тогда, поглаживая меня по голове. – Ты станешь хорошим врачом!
– Врачом? – с большим сомнением спросил я.
– Да, да, именно – врачом! – повторил мой отец, а мама моя Елена Васильевна добавила:
– Не упрямься, Сережа! Ведь папа тебе только добра желает.
Как помню, я тогда впервые вслух признался моим родителям, что мечтаю о театре, желаю стать актером или театральным режиссером, на что отец сразу возразил мне, махая указательным пальцем:
– И думать о том не смей, Сережа! Будешь врачом! Будешь продолжать нашу врачебную династию!
Как я сейчас ругаю себя за то, что согласился поступить в медицинский институт! Я просто тогда в десятом классе смалодушничал, не отдал документы в театральный институт, хотя мечтал об этом все детство. Вспоминаю частые беседы с отцом, который убеждал меня стать врачом, а мама при этом повторяла надоевшую мне фразу:
– Все артисты нищие, сынок!
Как мне жалко зря потраченные годы, проведенные в медицинском институте, которые мог бы с удовольствием посвятить театру! Однако что тут сетовать и махать кулаками после драки – я поступил в медицинский институт, надел белый халат и стал посещать занятия. Однако одновременно с занятиями я не прекращал ходить в театр, часто ходил один или с друзьями на разные спектакли, не пропускал ни одной премьеры. Я ходил и в Драматический театр, который ставил лишь старые классические пьесы давно умерших авторов, также полюбил Театр юмора, раза два ходил в Театр современных инсценировок, но потом перестал ходить в последний театр, однако об этом расскажу чуть позднее. Еще тогда в юности я заметил, что режиссеры ставят лишь классические пьесы, пьесы зарубежных авторов, нет новых современных пьес современных драматургов, что меня удивляло. Конечно, я понимал, как и мои друзья, что классические пьесы нужны, их никогда не следует забывать, но почему же не ставят современных пьес наших драматургов? На этот вопрос мне никто не отвечал, поскольку ни мои друзья, ни родители не входили в театральную среду. И даже позднее, когда я стал печататься в различных литературных журналах, многие редакторы журналов отшучивались или просто пожимали плечами, когда заходил разговор о засилье классических пьес в наших театрах.
– Вы понимаете, что наш театр похож на какой‑то музей старых и поношенных вещей? – спрашивал я многих редакторов, понимая в глубине души, что никакого толкового ответа не получу, но мне хотелось выразить вслух, о чем я думал не раз, чтобы хоть кто‑то поговорил со мной на театральную тему. – Наш старый репертуарный театр мертв. От него пахнет на версту нафталином.