После развода с мужем, в бум под названием «возрождение православия», она сама крестилась. Толстый поп в грязной рясе измазал ей лоб миро, как и еще с полсотни толкающихся, еле помещающихся в обшарпанно-обветшалой церквушке людей. После она пыталась сходить на исповедь и причастие, но откинутый батюшка, руки которого были испещрены тюремной тату-символикой, так унасекомил малютку, что, выйдя из церкви, барышня решила: «И так в жизни горя хватает, да еще здесь унижают! Больше к попам не пойду!» И она решила поискать где-то еще своего учителя-гуру. Сколько б ни доказывали Дашке ее эмансипированные подруги, что человек – венец творенья, что он сам – кузнец своего счастья, Дашка никак не могла с этим согласиться. «Есть Бог, есть что-то высшее, что ведет, любит и охраняет нас, мы его просто не чувствуем, у нас просто потеряна связь», – твердил ее не очень-то упорный в других делах внутренний голос.
Дашка решила положиться на интуицию и обстоятельства. Болтала с иеговистами и баптистами, ходила есть кришнаитский мучнистый рис с невыносимо острыми приправами, читала безграмотные книги последователей неких индийских гуру – багаванов Саться Саи Бабы и Кальки, девять лет ходила на их занятия, отдавала немалые для нее деньги за их семинары, где попросту водили в гипноз, и оболваненная Дашка на пару-тройку дней обретала гармонию, иное видение, тишину ума и счастье. Потом все приходило на круги своя. У крепкого логика-Дашки вызывали недоумение противоречивые высказывания учеников этих гуру, даже случалось так, что некоторые вопросы Дашки ставили этих лжеучителей в тупик. И Дашка запаниковала: «Истины нет, все обман и махинации, выманивание денег», – думала разочарованная особа.
Но она стоически пыталась понять себя, искать эту истину в самопознании. В ее мозг навязчиво стучались воспоминания прошлого, которые она пыталась, написав биографическую повестюшку, вспомнить так глубоко, заново пережить, чтобы все понять, простить и забыть. Ничего не получалось. Проклятая сансара каждый день заходила в гости. Тем временем тело расползалось, округлялось и дряхлело. У точеной телевизионной куколки появился внушительных размеров момончик…Тянулись монотонные магазинные будни с подсчетом выручки, недостачами и безвылазностью в мир. Дашка погрузилась в нихиль, в летаргию, в безвременье….