Скитания по городу в поисках работы, любовь к бедной слепой девушке – продавщице цветов, выступления на ринге боксером… Сцена бокса поставлена комично, а в то же время в горле стоял комок, когда я видел Чарли избитого, униженного, выброшенного на улицу.
В этой картине много уникальных трюков, но за ними не теряется, не тонет мысль о доброте, благородстве и страданиях маленького человека.
Более двадцати раз я смотрел «Огни большого города». И каждый раз, когда маленький нищий человек говорил цветочнице: «Теперь вы видите?» – я вытирал слезы.
В зале зажигался свет, а я еще некоторое время сидел подавленный, ошарашенный увиденным, потом медленно шел домой, испытывая самые прекрасные, добрые чувства. Шел по улицам Москвы, наполненный грустью, радостью, желанием стать лучше…
Анализируя каждый эпизод фильма, я поражался, как продуман и отточен каждый жест и взгляд актера. Наверное, фильмы Чарли Чаплина помогли моим творческим поискам в цирке и кино. Они стали для меня эталоном смешного. Позже, занимаясь в студии клоунады при цирке, я смог посмотреть все ранние фильмы Чаплина, из которых больше всего понравились «Цирк» и «Золотая лихорадка». Выезжая с цирком на гастроли за границу, я увидел остальные картины Чаплина – от «Диктатора» до «Графини из Гонконга».
Отец с матерью в дни своей юности покупали фотографии артистов театра и кино. Я подолгу рассматривал эти фотографии и, конечно, не мог представить, что через десять-пятнадцать лет многих из артистов увижу в съемочных павильонах студии, в Союзе кинематографистов, а с некоторыми из них подружусь.
Как-то отец достал мне абонемент на цикл лекций о кино. Кто их вел, не помню, но сами просмотры и темы лекций остались в памяти: нам рассказывали о Вере Холодной, Игоре Ильинском, показывали фрагменты из фильмов с их участием. Я тогда учился в 10-м классе. И помню, отец, с трудом раздобыв где-то абонемент, вручая его мне, сказал:
– Тебе, Юра, обязательно нужно все это прослушать и посмотреть. Может быть, когда-нибудь ты будешь работать в кино.
Когда я учился в старших классах, а затем в студии клоунады, у нас в Токмаковом переулке часто собирались по вечерам мои товарищи. Квартира стала своеобразным клубом. Собирались мои одноклассники, друзья по цирковой студии, знакомые отца, соседи по дому. Засиживались до четырех ночи. Главное – общение, разговоры, споры. Подавался чай. К чаю сухарики, сушки, иногда бутерброды.