– А когда мама увидела вас в первый раз в цирке клоуном? Как она реагировала?
– Ну как реагировала? Естественно, растрогалась и даже прослезилась.
На этом разговор закончился.
На следующий день утром в наш номер гостиницы с багровым лицом влетел руководитель поездки Байкалов и, поздоровавшись, с ходу набросился на меня:
– Когда вы успели дать это дикое интервью?
Мы с Мишей переглянулись и честно сказали, что никакого интервью никому не давали.
– Не давали? – возмутился Байкалов. – А это что?
И он протянул нам утренний выпуск гётеборгской газеты, на первой странице которой был помещен большой портрет де Голля с крупным заголовком: «Де Голль приходит к власти», а ниже фотография поменьше – мы с Мишей, загримированные, в клоунских костюмах. Над фотографией жирный заголовок статьи: «Мама русского клоуна плакала: сын должен стать пожарником».
В статье рассказывалось о нашем цирке. Журналист как бы ходит по цирку, разговаривает с людьми, наблюдает за подготовкой к представлению. После «разговора» с гимнасткой Валентиной Сурковой, «королевой воздуха», которая смотрит внимательно, как подвешивают ее аппарат, ибо «маленькая ошибка – смерть!», корреспондент подходит «к двум серьезным мужчинам, которые спорят между собой».
«Серьезные мужчины» – это Шуйдин и я. В разговоре с журналистами я сообщаю (так написано в статье):
«… – Когда моя мама увидела меня на арене, она горько заплакала. Она была против того, чтобы я стал клоуном. Всю жизнь мама мечтала, чтобы ее сын стал пожар ником.
– Но, мама, – возразил я, – ведь пожарные всегда опаздывают на пожары.
На что она мне ответила:
– Если бы ты стал пожарным, ты бы приезжал за пятнадцать минут до пожара».
Кончалась статья фразой: «Да, действительно, матери всего мира одинаковы».
Когда мы с Шуйдиным и переводчицей – свидетельницей разговора – объяснили нашему руководителю, что никакого официального интервью никто из нас не давал, а просто возникла беседа с импресарио во время переезда, Байкалов перестал волноваться и гневно смотреть на нас. Тем не менее, уходя из номера, он, обернувшись в дверях, сказал с сожалением:
– Все же нет у тебя, Никулин, бдительности.
Позже выяснилось, что наш импресарио, кроме всего прочего, был совладельцем трех гётеборгских газет и статью он написал сам.
Когда я, вернувшись с гастролей, рассказал об этой истории дома, «мама русского клоуна» долго смеялась.