В этот момент Марии становится особенно страшно, но не за себя, а за прибывших. Ведь они вообще могут быть не в курсе, что их здесь ждёт. Связь с Землёй прервалась очень быстро, и есть великая вероятность, что кроме начавшегося бунта солдаты ни о чём и не подозревают.
Но самое жуткое в этой ситуации то, что она ничем не может им помочь. Внутренняя коммуникация не работает. Её вывела из строя серия взрывов заминированных кораблей. А если женщина выйдет к ним, предупредит их, если она выдаст себя, то ей самой останется жить очень и очень недолго. До неё доберутся, так же, как и до всех остальных работников порта. У солдат, на худой конец, оружие есть.
Успеют ли они им воспользоваться, прежде чем поймут, с чем имеют дело?
Тренированные бойцы имеют больше шансов, чем знакомые ей диспетчеры, техники, инженеры, уборщики и многие другие. Но если ничего не изменилось, то воевать на Земле уже давно не с кем, так что перед ней такие же беззащитные дети, которыми ещё недавно были и те, кто скоро на них нападёт.
– Mierda, – говорит Альварез по хорошей привычке на родном языке.
Мария встаёт из-за мониторов, на которых видно, как к группе стоящих кругом солдат, прячась в тенях и за остовами мёртвых железяк, тихо приближаются сотни окровавленных людей.
* * *
Тишина в ангаре до сих пор стоит напряжённая и звенящая. Такая, что нет необходимости вслушиваться, чтобы услышать что-то необычное. Неестественное.
Один из пилотов, стоящий немного поодаль от остальных, неожиданно хрипит, будто чем-то подавился. Обернувшись, Китон убеждается, что в принципе так оно и есть: изо рта мужчины пугающими плевками выливается багряная жидкость.
Никто не понимает сразу, что происходит.
В живот пострадавшего обратно прячется испачканная в крови рука, которая принадлежит страшному хозяину, стоящему позади уже мёртвого солдата. Тело пилота ещё не успевает упасть на пол, когда его товарищи замечают появление других противников. Вокруг них на только что пустой площадке внезапно возникают, поднимаясь то тут, то там, десятки силуэтов.
Разглядеть нападавших никто не успевает, и, спустя мгновение, странные чудовища кидаются на растерявшихся солдат. С яростью, животным голодом и голыми руками.
Этого хватает сполна, чтобы вгрызться в горло самого ближнего к ним спецназовца, вооружённого до зубов – того самого молодого парня, эксперта по взрывчатке. Пронзительный крик боли лопает глухоту широкого помещения, и до Китон вдруг доходит, что шум, издаваемый ужасными существами, теперь невозможно не слышать. И – если она выживет – невозможно забыть: утробное рычание, хриплое, мокрое, чавкающее, перебиваемое высокочастотным визгом.