Эта разноцветная, благоухающая толпа радостно ввалилась для того, чтобы тут же в ужасе замереть на пороге. Ещё колотились, весело повизгивая, задние ряды, но те, что попали в комнату первыми, увидели, как у подножья кровати, обречённо и неестественно свесив на грудь голову, сидит самый загадочный и страшный вайнир Таифа. Лицо у Шона было совершенно чёрное, так же, как и руки, на которых надрывался криком младенец. Изо рта колдуна к чреву новорождённого тянулась, извиваясь в бешеном нервном пульсе, пуповина, а сам великий и могучий только что навсегда ушёл на другую сторону тени.
Глава третья. Семь лет спустя. Коварный найм
Пятнадцатого июня седьмой день рождения его высочества Рафа, наследного принца Таифа, отметили со всеми полагающимися увеселительными традициями. Тысячи торжественных птиц ллибри выпустили на главной площади города. Очевидцы утверждали, что они на несколько минут полностью закрыли небо разноцветными крыльями, а в птичьей трели тонул даже гомон многочисленной толпы. Когда ллибри разлетелись умирать в истощённые степи Таифа, прямо на площади открыли бочонки с дармовым вином. Хоть и королевским, но из самых дешёвых, как после рассказывал грум Дэн, присутствующий в составе поздравительной делегации.
Детям бесплатно раздавали липкие яблоки в карамели, насаженные на палочки. Нагнали музыкантов и артистов, которые изображали ликование. На самом деле лицедеи с трудом подавляли в себе негодование, они не желали работать задаром, но не могли пойти против воли императора. Сент никогда не платил артистам, даже тем, кто выступал от его имени.
Тем не менее народ, подогретый пусть дрянным, но бесплатным вином, веселился от души всю ночь, и день после. А когда дармовое пойло закончилось, делегация грумов, уполномоченная поздравить его высочество наследного принца Рафа с семилетием, недосчиталась трёх своих представителей. Кто-то вспомнил, что видел (но неясно: наверное, от радости за венценосную особу, в глазах у грума всё плыло), как странные люди куда-то волокут бесчувственные тела. Причём похитители были одеты в штатское, но выражением лиц и повадками очень напоминали военных наймастов. У подземных гильдий на это неоднозначное подразделение имперской армии имелся не только зуб, но и особый нюх. Не иначе как вмешалось колдовство, заморочив головы вольнолюбивым грумам настолько, что они не распознали наймастов, своих старейших врагов. Или дармовое пойло было не столь просто, как могло показаться.